Том 2. Стихотворения 1921-1941. Переводы
вернуться

Цветаева Марина Ивановна
Шрифт:

«Нищих и горлиц…»

Нищих и горлиц Сирый распев. То не твои ли Ризы простерлись В беге дерев? Рощ, перелесков. Книги и храмы Людям отдав — взвился. Тайной охраной Хвойные мчат леса: — Скроем! — Не выдадим! Следом гусиным Землю на сон крестил. Даже осиной Мчал — и ее простил: Даже за сына! Нищие пели: — Темен, ох, темен лес! Нищие пели: — Сброшен последний крест! Бог из церквей воскрес!

4 октября 1922

«О, его не привяжете…»

О, его не привяжете К вашим знакам и тяжестям! Он в малейшую скважинку, Как стройнейший гимнаст… Разводными мостами и Перелетными стаями, Телеграфными сваями Бог — уходит от нас. О, его не приучите К пребыванью и к участи! В чувств оседлой распутице Он — седой ледоход. О, его не догоните! В домовитом поддоннике Бог — ручною бегонией На окне не цветет! Все под кровлею сводчатой Ждали зова и зодчего. И поэты и летчики — Всé отчаивались. Ибо бег он — и движется. Ибо звездная книжища Вся: от Аз и до Ижицы, — След плаща его лишь!

5 октября 1922

«Так, заживо раздав…»

Так, заживо раздав, Поровну, без обиды, Пользующийся — прав. Шагом Семирамиды, Спускающейся в пруд Лестницей трав несмятых, И знающей, что ждут Ризы — прекрасней снятых По выходе из вод…

7 октября 1922

Рассвет на рельсах

Покамест день не встал С его страстями стравленными, Из сырости и шпал Россию восстанавливаю. Из сырости — и свай, Из сырости — и серости. Покамест день не встал И не вмешался стрелочник. Туман еще щадит, Еще в холсты запахнутый Спит ломовой гранит, Полей не видно шахматных… Из сырости — и стай… Еще вестями шалыми Лжет вороная сталь — Еще Москва за шпалами! Так, под упорством глаз — Владением бесплотнейшим Какая разлилась Россия — в три полотнища! И — шире раскручу! Невидимыми рельсами По сырости пущу Вагоны с погорельцами: С пропавшими навек Для Бога и людей! (Знак: сорок человек И восемь лошадей). Так, посредине шпал, Где даль шлагбаумом выросла, Из сырости и шпал, Из сырости — и сирости, Покамест день не встал С его страстями стравленными — Во всю горизонталь Россию восстанавливаю! Без низости, без лжи: Даль — да две рельсы синие… Эй, вот она! — Держи! По линиям, по линиям…

12 октября 1922

«В сиром воздухе загробном…»

В сиром воздухе загробном — Перелетный рейс… Сирой проволоки вздроги, Повороты рельс… Точно жизнь мою угнали По стальной версте — В сиром мóроке — две дали… (Поклонись Москве!) Точно жизнь мою убили. Из последних жил В сиром мóроке в две жилы Истекает жизнь.

28 октября 1922

«Не надо ее окликать…»

Не надо ее окликать: Ей оклик — что охлест. Ей зов Твой — раною по рукоять. До самых органных низов Встревожена — творческий страх Вторжения — бойся, с высот — Все крепости на пропастях! — Пожалуй — органом вспоет. А справишься? Сталь и базальт — Гора, но лавиной в лазурь На твой серафический альт Вспоет — полногласием бурь. И сбудется! — Бойся! — Из ста На сотый срываются… Чу! На оклик гортанный певца Органною бурею мщу!

7 февраля 1923

«Нет, правды не оспаривай…»

Нет, правды не оспаривай. Меж кафедральных Альп То бьется о розариум Неоперенный альт. Девичий и мальчишеский: На самом рубеже. Единственный из тысячи — И сорванный уже. В самóм истоке суженный: Растворены вотще Сто и одна жемчужина В голосовом луче. Пой, пой — миры поклонятся! Но регент: — Голос тот Над кровною покойницей, Над Музою поет! Я в голосах мальчишеских Знаток… — и в прах и в кровь Снопом лучей рассыпавшись О гробовой покров. Нет, сказок не насказывай: Не радужная хрупь, — Кантатой Метастазовой Растерзанная грудь. Клянусь дарами Божьими: Своей душой живой! — Что всех высот дороже мне Твой срыв голосовой!

8 февраля 1923

Эмигрант

Здесь, меж вами: домами, деньгами, дымами, Дамами, Думами, Не слюбившись с вами, не сбившись с вами, Неким — Шуманом пронося под полой весну: Выше! из виду! Солавьиным тремоло на весу — Некий — избранный. Боязливейший, ибо взяв на дыб — Ноги лижете! Заблудившийся между грыж и глыб Бог в блудилище. Лишний! Вышний! Выходец! Вызов! Ввысь Не отвыкший… Виселиц Не принявший… В рвани валют и виз Веги — выходец.