Том 2. Стихотворения 1921-1941. Переводы
вернуться

Цветаева Марина Ивановна
Шрифт:

20 марта 1923

«Не чернокнижница! В белой книге…»

Не чернокнижница! В белой книге Далей донских навострила взгляд! Где бы ты ни был — тебя настигну, Выстрадаю — и верну назад. Ибо с гордыни своей, как с кедра, Мир озираю: плывут суда, Зарева рыщут… Морские недра Выворочу — и верну со дна! Перестрадай же меня! Я всюду: Зори и руды я, хлеб и вздох, Есмь я и буду я, и добуду Губы — как душу добудет Бог: Через дыхание — в час твой хриплый, Через архангельского суда Изгороди! — Всé уста о шипья Выкровяню и верну с одра! Сдайся! Ведь это совсем не сказка! — Сдайся! — Стрела, описавши круг… — Сдайся! — Еще ни один не спасся От настигающего без рук: Через дыхание… (Перси взмыли, Веки не видят, вкруг уст — слюда…) Как прозорливица — Самуила Выморочу — и вернусь одна: Ибо другая с тобой, и в судный День не тягаются… Вьюсь и длюсь. Есмь я и буду я и добуду Душу — как губы добудет уст — Упокоительница…

25 марта 1923

«Час, когда вверху цари…»

Час, когда вверху цари И дары друг к другу едут. (Час, когда иду с горы): Горы начинают ведать. Умыслы сгрудились в круг. Судьбы сдвинулись: не выдать! (Час, когда не вижу рук) Души начинают видеть.

25 марта 1923

«В час, когда мой милый брат…»

В час, когда мой милый брат Миновал последний вяз (Взмахов, выстроенных в ряд), Были слезы — больше глаз. В час, когда мой милый друг Огибал последний мыс (Вздохов мысленных: вернись!) Были взмахи — больше рук. Точно руки — вслед — от плеч! Точно губы вслед — заклясть! Звуки растеряла речь, Пальцы растеряла пясть. В час, когда мой милый гость… — Господи, взгляни на нас! — Были слезы больше глаз Человеческих и звезд Атлантических…

26 марта 1923

«Терпеливо, как щебень бьют…»

Терпеливо, как щебень бьют, Терпеливо, как смерти ждут, Терпеливо, как вести зреют, Терпеливо, как месть лелеют — Буду ждать тебя (пальцы в жгут — Так Монархини ждет наложник) Терпеливо, как рифмы ждут, Терпеливо, как руки гложут. Буду ждать тебя (в землю — взгляд, Зубы в губы. Столбняк. Булыжник). Терпеливо, как негу длят, Терпеливо, как бисер нижут. Скрип полозьев, ответный скрип Двери: рокот ветров таежных. Высочайший пришел рескрипт: — Смена царства и въезд вельможе. И домой: В неземной — Да мой.

27 марта 1923

«Весна наводит сон. Уснем…»

Весна наводит сон. Уснем. Хоть врозь, а все ж сдается: всé Разрозненности сводит сон. Авось увидимся во сне. Всевидящий, он знает, чью Ладонь — и в чью, кого — и с кем. Кому печаль мою вручу, Кому печаль мою повем Предвечную (дитя, отца Не знающее и конца Не чающее!) О, печаль Плачущих без плеча! О том, что памятью с перста Спадет, и камешком с моста… О том, что заняты места, О том, что наняты сердца Служить — безвыездно — навек, И жить — пожизненно — без нег! О заживо — чуть встав! чем свет! — В архив, в Элизиум калек. О том, что тише ты и я Травы, руды, беды, воды… О том, что выстрочит швея: Рабы — рабы — рабы — рабы.

5 апреля 1923

«С другими — в розовые груды…»

С другими — в розовые груды Грудей… В гадательные дроби Недель… А я тебе пребуду Сокровищницею подобий По случаю — в песках, на щебнях Подобранных, — в ветрах, на шпалах Подслушанных… Вдоль всех бесхлебных Застав, где молодость шаталась. Шаль, узнаешь ее? Простудой Запахнутую, жарче ада Распахнутую… Знай, что чудо Недр — под полой, живое чадо: Песнь! С этим первенцем, что пуще Всех первенцев и всех Рахилей… — Недр достовернейшую гущу Я мнимостями пересилю!

11 апреля 1923

«Голубиная купель…»

Голубиная купель, Небо: тридевять земель. Мне, за тем гулявшей зá морем, Тесно в одиночной камере Рук твоих, Губ твоих, Человек — и труб твоих, Город! — Город! Это сорок Сороков во мне поют. Это сорок — Бить, так в порох! — Кузнецов во мне куют! Мне, решать привыкшей в мраморе, Тесно в одиночной камере Демократии и Амора.

21 марта 1923

Эвридика — Орфею

Для тех, отженивших последние клочья Покрова (ни уст, ни ланит!..) О, не превышение ли полномочий Орфей, нисходящий в Аид? Для тех, отрешивших последние звенья Земного… На ложе из лож Сложившим великую ложь лицезренья, Внутрь зрящим — свидание нож. Уплочено же — всеми розами крови За этот просторный покрой Бессмертья… До самых летейских верховий Любивший — мне нужен покой Беспамятности… Ибо в призрачном доме Сем — призрак ты, сущий, а явь — Я, мертвая… Что же скажу тебе, кроме: — «Ты это забудь и оставь!» Ведь не растревожишь же! Не повлекуся! Ни рук ведь! Ни уст, чтоб припасть Устами! — С бессмертья змеиным укусом Кончается женская страсть. Уплочено же — вспомяни мои крики! — За этот последний простор. Не надо Орфею сходить к Эвридике И братьям тревожить сестер.