Том 2. Стихотворения 1921-1941. Переводы
вернуться

Цветаева Марина Ивановна
Шрифт:

«Ханский полон…»

Ханский полон Вó сласть изведав, Бью крылом Богу побегов. Спорый бог, Скорый бог, Шпоры в бок-бог! Оповести Словом и знаком, Тех усыпи Хмелем и маком, Кровом и мраком будь, Словом и знаком будь, Пнем и канавой будь, — Чтоб все ветра им в грудь! Черный бог, Ворон-бог, Полночь-бьет-бог. Щебнем-травой, Гребнем-откосом. Над татарвой — Тьфу! — над раскосой. Конь мой земли не тронь, Лоб мой звезды не тронь, Вздох мой губы не тронь, Всадник-конь, перст-ладонь. Конный бог, Сонный бог, Ломом в лоб-бог! Быстрым ногам — Крепость и смелость! По слободам Век чтобы пелось: Беглых и босых — бог, Простоволосых — бог, Взлет, всплеск, всхлест, охлест-бог, Сам черт на веслах — бог. Окрик-бог, Охлест-бог, Опрометь-бог!

1 октября 1921

«Ни тагана…»

Ни тагана Нет, ни огня. Нá меня, нá! Будет с меня Конскую кость Жрать с татарвой. Сопровождай, Столб верстовой! — Где ж, быстрота, Крест-твой-цепóк? — Крест-мой-цепóк Хан под сапог. Град мой в крови, Грудь без креста, — Усынови, Матерь-Верста! — Где ж, сирота, Кладь-твоя-дом? — Скарб — под ребром, Дом — под седлом, Хан мой — Мамай, Хлеб мой — тоска. К старому в рай, Паперть-верста! — Что ж, красота, К Хану строга? — К Хану строга? Память долга! Камнем — мне Хан, Я мой — Москва. К ангелам в стан, Скатерть-верста!

2 октября 1921

«Следок твой непытан…»

Следок твой непытан, Вихор твой — колтун. Скрипят под копытом Разрыв да плакун. Нетоптанный путь, Непутевый огонь. — Ох, Родина-Русь, Неподкованный конь! Кумач твой без сбыту, Палач твой без рук. Худое корыто В хоромах — да крюк. Корою нажрусь, — Не диковина нонь! — Ох, Родина-Русь, Зачарованный конь! Не вскочишь — не сядешь! А сел — не пеняй! Один тебе всадник По нраву — Мамай! Раскосая гнусь, Воровская ладонь… — Эх, Родина-Русь, Нераскаянный конь!

8 октября, Сергиев день 1921

«Не растеклась еще…»

Не растеклась еще Кровь Иисусова. Над безнапраслинкой — Времячко Бусово. Черная кровь Из-под ножа. Бусом — любовь, Бусом — божба. Знать не дошла еще Кровь Голубина. Озером — Жаль, Полем — Обида. (Уж не тебя ль, Князь мой нелжив?) Озером — Жаль, Деревом — Див. Тупит глаза Русь моя руса. Вороном — Гза, Гзак тот безусый, Хан-тот-лазей, Царь-раскрадынь, Рознит князей, Вдовит княгинь. — Ослобони меня! Хану — рабынюшка! В роще обидонька Плачет рябинушкой. Не перечесть Той бирюзы. Девичья честь — Стрелы борзы! Травушки стоптаны, Рученьки розняты. В поле стыдобушка Никнет березынькой. Только и есть — Два рукава! Гзакова лесть — Плеть скакова! Исполосована Русь моя русая. Гзак да Кончак еще, Вороны Бусовы. Полный колчан, Вольный постой. А по ночам Мать над дитей: — Спи, неустан, Спи, недослух, Чтоб тебя сам Хан карнаух! Хвать — да и в стан! Каши не даст! Чтоб тебя сам Гзак-загребаст! Так по шатрам, Через всю Русь: — Чтоб тебя сам Бус-удавлюсь!

20 марта 1922

«Семеро, семеро…»

Семеро, семеро Славлю дней! Семь твоих шкур твоих Славлю, Змей! Пустопорожняя Дань земле — Старая кожа Лежит на пне. Старая сброшена, — Новой жди! Старую кожу, Прохожий, жги! Чтоб уж и не было Нам: вернись! Чтобы ни следу От старых риз! Снашивай, сбрасывай Старый день! В ризнице нашей — Семижды семь!

16 октября 1921

Хвала Афродите

«Блаженны дочерей твоих, Земля…»

Блаженны дочерей твоих, Земля, Бросавшие для боя и для бега. Блаженны в Елисейские поля Вступившие, не обольстившись негой. Так лавр растет, — жестоколист и трезв, Лавр-летописец, горячитель боя. — Содружества заоблачный отвес Не променяю на юдоль любови.

17 октября 1921

«Уже богов — не те уже щедроты…»

Уже богов — не те уже щедроты На берегах — не той уже реки. В широкие закатные ворота Венерины, летите, голубки! Я ж на песках похолодевших лежа, В день отойду, в котором нет числа… Как змей на старую взирает кожу — Я молодость свою переросла.

17 октября 1921

«Тщетно, в ветвях заповедных кроясь…»

Тщетно, в ветвях заповедных кроясь, Нежная стая твоя гремит. Сластолюбивый роняю пояс, Многолюбивый роняю мирт. Тяжкоразящей стрелой тупою Освободил меня твой же сын. — Так о престол моего покоя, Пеннорожденная, пеной сгинь!

18 октября 1921

«Сколько их, сколько их ест из рук…»

Сколько их, сколько их ест из рук, Белых и сизых! Целые царства воркуют вкруг Уст твоих, Низость! Не переводится смертный пот В золоте кубка. И полководец гривастый льнет Белой голубкой. Каждое облако в час дурной — Грудью круглится. В каждом цветке неповинном — твой Лик, Дьяволица! Бренная пена, морская соль… В пене и в муке — Повиноваться тебе доколь, Камень безрукий?