Том 2. Стихотворения 1921-1941. Переводы
вернуться

Цветаева Марина Ивановна
Шрифт:

23 января 1922

«Верстами — врозь — разлетаются брови…»

Верстами — врозь — разлетаются брови. Две достоверности розной любови, Черные возжи-мои-колеи — Дальнодорожные брови твои! Ветлами — вслед — подымаются руки. Две достоверности верной разлуки, Кровь без слезы прóлитая! По ветру жизнь! — Брови твои! Летописи лебединые стрелы, Две достоверности белого дела, Радугою — в Божьи бои Вброшенные — брови твои!

23 января 1922

Посмертный марш

Добровольчество — это добрая воля к смерти…

(Попытка толкования)
И марш вперед уже, Трубят в поход. О, как встает она, О как встает… Уронив лобяной облом В руку, судорогой сведенную, — Громче, громче! — Под плеск знамен Не взойдет уже в залу тронную! И марш вперед уже, Трубят в поход. О, как встает она, О как встает… Не она ль это в зеркалах Расписалась ударом сабельным? В едком верезге хрусталя Не ее ль это смех предсвадебный? И марш вперед уже, Трубят в поход. О, как встает она, О как — Не она ли из впалых щек Продразнилась крутыми скулами? Не она ли под локоток: — Третьим, третьим вчерась прикуривал! И марш вперед уже, Трубят в поход. О как — А — в просторах — Норд-Ост и шквал. — Громче, громче промежду ребрами! — Добровольчество! Кончен бал! Послужила вам воля добрая! И марш вперед уже, Трубят — Не чужая! Твоя! Моя! Всех как есть обнесла за ужином! — Долгой жизни, Любовь моя! Изменяю для новой суженой… И марш —

23 января 1922

«Завораживающая! Крест…»

Завораживающая! Крест Нá крест складывающая руки! Разочарование! Не крест Ты — а страсть, как смерть и как разлука. Развораживающий настой, Сладость обморочного оплыва… Что настаивающий нам твой Хрип, обезголосившая дива — Жизнь! — Без голосу вступает в дом, В полной памяти дает обеты, В нежном голосе полумужском — Безголосицы благая Лета… Уж немногих я зову на ты, Уж улыбки забываю важность… — То вдоль всей голосовой версты Разочарования протяжность.

29 января 1922

«А и простор у нас татарским стрелам…»

А и простор у нас татарским стрелам! А и трава у нас густа — бурьян! Не курским соловьем осоловелым, Что похотью своею пьян, Свищу над реченькою румянистой, Той реченькою-не старей. Покамест в неширокие полсвиста Свищу — пытать богатырей. Ох и рубцы ж у нас пошли калеки! — Алешеньки-то кровь, Ильи! — Ох и красны ж у нас дымятся реки, Малиновые полыньи. В осоловелой оторопи банной — Хрип княжеский да волчья сыть. Всей соловьиной глоткой разливанной Той оторопи не покрыть. Вот и молчок-то мой таков претихий, Что вывелась моя семья. Меж соловьев слезистых — соколиха, А род веду — от Соловья.

9 февраля 1922

«Не приземист — высокоросл…»

Не приземист — высокоросл Стан над выравненностью грядок. В густоте кормовых ремесл Хоровых не забыла радуг. Сплю — и с каждым батрацким днем Тверже в памяти благодарной, Что когда-нибудь отдохнем В верхнем городе Леонардо.

9 февраля 1922

«Слезы — на лисе моей облезлой…»

Слезы — на лисе моей облезлой! Глыбой — чересплечные ремни! Громче паровозного железа, Громче левогрудой стукотни — Дребезг подымается над щебнем, Скрежетом по рощам, по лесам. Точно кто вгрызающимся гребнем Разом — по семи моим сердцам! Родины моей широкоскулой Матерный, бурлацкий перегар, Или же — вдоль насыпи сутулой Шепоты и топоты татар. Или мужичонка, нá круг должный, За косу красу — да о косяк? (Может, людоедица с Поволжья Склабом — о ребяческий костяк?) Аль Степан всплясал, Руси кормилец? Или же за кровь мою, за труд — Сорок звонарей моих взбесились — И болярыню свою поют… Сокол — перерезанные путы! Шибче от кровавой колеи! — То над родиной моею лютой Исстрадавшиеся соловьи.

10 февраля 1922

Дочь Иаира

1
Мимо иди! Это великая милость. Дочь Иаира простилась С куклой (с любовником!) и с красотой Этот просторный покрой Юным к лицу.
2
В просторах покроя — Потерянность тела, Посмертная сквозь. Девица, не скроешь, Что кость захотела От косточки врозь. Зачем, равнодушный, Противу закону Спешащей реки — Слез женских послушал И óтчего стону — Душе вопреки! Сказал — и воскресла, И смутно, по памяти, В мир хлеба и лжи. Но поступь надтреснута, Губы подтянуты, Руки свежи. И всё как спросоньица Немеют конечности. И в самый базар С дороги не тронется Отвесной. — То Вечности Бессмертный загар. Привыкнет — и свыкнутся. И в белом, как надобно, Меж плавных сестер… То юную скрытницу Лавиною свадебной Приветствует хор. Рукой его согнута, Смеется — всё заново! Всё роза и гроздь! Но между любовником И ею — как занавес Посмертная сквозь.

16-17 февраля 1922

«На пушок девичий, нежный…»

На пушок девичий, нежный — Смерть серебряным загаром. Тайная любовь промежду Рукописью — и пожаром. Рукопись — пожару хочет, Девственность — базару хочет, Мраморность — загару хочет, Молодость — удару хочет! Смерть, хватай меня за косы! Подкоси румянец русый! Татарве моей раскосой В ножки да не поклонюся! — Русь!!!