При появлении посетителя, портье с равнодушным ожиданием уставился на Алексея Ивановича. Когда Шумилин приблизился к его месту, то увидел, что портье рассматривал разложенные веером фотографические карточки с мясистыми обнажёнными дамами. Получалось, что своим появлением Шумилин отвлёк его от в высшей степени приятного времяпровождения.

— Позови — ка мне, братец, управляющего. — предложил негромко Шумилин.

Сонное равнодушие портье мгновенно испарилось. Секунду или две он внимательно всматривался в лицо странного визитёра, очевидно, пытаясь его каким — то образом классифицировать. Но было очевидно, что Шумилин не подпадал ни под одну известную ему категорию посетителей: это был явно не клиент, притащивший на час проститутку, поскольку с ним не было женщины; не полицейский, потому что для агента в штатском одет он был слишком хорошо; не продавец какого — либо барахла и, наконец, не безработный в поисках места. Портье, видимо, не по наслышке знал, какими неприятностями иной раз оборачивается ошибка в оценке личности посетителя, а потому, он быстро отклеил свой зад от табурета и живо направился к двери за линялой бархатной портьерой.

— Сей секунд. — пробормотал он на ходу Шумилину и гаркнул за занавеску, — Марлен Михалыч! Сделайте одолжение — с, подите сюда. Тут к вам — с пришли.

— Ну, что там еще, — раздался недовольный голос, скорее рык. Вслед за этим из — за двери показалась почти лысая голова. Мужчина явно намеревался устроить разнос портье, но встретившись со взглядом Шумилина, сдержался. В долю секунды с ним произошла неуловимая перемена — недовольная гримаса уступила место заинтересованности, и голос даже приобрел бархатные интонации:

— Да — да, господин…

— Шумилов, — представился Алексей, — Хотел бы перекинуться с Вами парой слов в приватной обстановке.

— …прошу, прошу в мой кабинет.

Шумилов шагнул в дверь за портьерой, отметив про себя быстрый взгляд, каким обменялись портье и управляющий. «Эге, рыльца — то в пушку у обоих, не иначе, как нарушения паспортного режима», — подумал Алексей Иванович. Под таковыми следовало понимать сдачу номеров безбилетным проституткам без их должной регистрации; собственно, распространённость такого рода нарушений давала возможность женщинам лёгкого поведения заниматься своим промыслом без оформления «жёлтых билетов». Все усилия властей упорядочить оказание услуг в этой сфере разбивались банальным подкупом нижних полицейских чинов, призванных контролировать работу гостиниц.

— Я желал бы получить от вас подробную информацию касательно времени закрытия гостиницы 27 августа. Понимаю, что это дело непростое, требует определённого напряжения ослабленной памяти и затрат вашего времени, — Шумилин не отказал себе в толике сарказма, — поэтому в качестве благодарности за непомерный труд соблаговолите принять…

Он хлопнул на стол перед носом управляющего серебряный 3–рублёвик. Лицо последнего, рыхлое, с дряблыми обвислыми щеками, порозовело от удовольствия, рука ловким изящным движением карточного профессионала смела со стола монету.

— Всё, что угодно, господину Шумилову… Только позвольте старику полюбопытствовать, для чего — с… сие Вам надобно — с?

На самом деле ответ вовсе не интересовал управляющего. Даже если бы Шумилов сказал, что желает получить эту информацию в целях совершения преступления, тот всё равно бы оказал необходимую услугу.

— Полюбопытствовать можно, — кивнул Алексей и продолжил, не без иронии, — Любопытному старику можете сообщить, что сие потребно для подтверждения в суде alibi одного несправедливо обвиненного человека. О, нет, нет, это не ваш сотрудник и ваша гостиница к этому преступлению не имеет ни малейшего отношения. Итак, меня интересует не то, в котором часу вы должны были закрываться, а именно реальное время закрытия 27 августа.

Управляющий немигающим взглядом уставился на Шумилова, переваривая услышанное и пытаясь определить, в чём тут подвох и каким должен быть правильный ответ. Так ничего и не уяснив, управляющий потупился было в долу, но затем, очнувшись, вызвал портье и лакея Пахома, что работал 27 августа. Затем на его столе появилась потрёпанная амбарная книга (видно в шутку названная «рабочим блокнотом»), а потом вторая такая же (под условным названием «кассовый журнал»). Напряжённая работа коллективного разума в лице управляющего, портье и лакея Пахома с постоянной сверкой их воспоминаний по обеим книгам позволила восстановить детали того субботнего вечера.

— Мы вообще — то работаем как бы круглые сутки, но перед ночью как бы закрываемся, — несколько путанно рассуждал портье, — Дверь на запор, ставни первого этаже, опять же, закрываем. Обычно мы всё это делаем в 22.30, — продолжал он, — но в тот вечер, как видно по записям, несколько припозднились. Потому как сразу трое постояльцев у нас туда — сюда сновали — купец из Тамбова уезжал и две мещанки псковские приезжали. Вспоминаю этот день. Мы действительно закрылись попозже. Было уже часов 11 вечера.

— Вот и запись в журнале, — ткнул пальцем управляющий, — " Федосова Анна Валериановна и Федосова Прасковья Валериановна. Паспорта выписаны псковской полицейской частью номер 2. Адрес во Пскове: улица Косая, в собственном доме. Проживали у нас с 27 по 30 августа. Поселение: августа 27 дня в 22.40. А в вот и тот самый купец: Хорошенко Савелий Савельевич. Паспорт выписан в Тамбове, где проживает по улице Ряжской, собственный дом. Проживал у нас с 24 по 27 августа. Выбыл августа 27–го в 23.00.