* * *Мы не видались скоро год, неверны Ваши предсказанья — не избавленье от забот, разлука с Вами — наказанье.Пусть я понять Вас не сумел, но разлюбить не в силах Вас я. Стареем мы от дел, от дел... И любим горше и прекрасней.Прощайте! Есть всему конец, но жизнь идет, и слава богу, что я дурак, а не подлец... В дорогу, дураки, в дорогу!
БАЛЛАДА О БЕЗ ВЕСТИ ПРОПАВШЕМ
Меня нашли в четверг на минном поле. В глазах разбилось небо, как стекло, и все, чему меня учили в школе,в соседнюю воронку утекло. Друзья мои по роте и по взводу ушли назад, оставив рубежи, и похоронная команда на подводу меня забыла в среду положить.И я лежал и пушек не пугался, напуганный до смерти всей войной, и подошел ко мне какой-то Гансик и наклонился тихо надо мной. И обомлел недавний гитлерюгенд,узнав в моем лице свое лицо, и удивленно плакал он, напуган моей или своей судьбы концом.О жизни не имея и понятья,о смерти рассуждая, как старик,он бормотал молитвы ли, проклятья,но я не понимал его язык.И чтоб не видеть глаз моих незрячих,в земле немецкой мой недавний враг,он закопал меня, немецкий мальчик,—от смерти думал откупиться так.А через день, когда вернулись наши,убитый Ганс в обочине лежал.Мой друг сказал — как он похож на Сашу!Теперь уж не найдешь его, а жаль...И я лежу уже десятилетьяв земле чужой, я к этому привыки слышу — надо мной играют дети,но я не понимаю их язык.
ИНФОРМАЦИЯ
Как медленно, мелко, зерно за зерном,за фактом, словцом и намекомфрагмент проявляется, но полотномеще не насыщено око.И нищим, сбирающим истины медьна паперти нового храма,стоишь, притворяясь осанну запеть,в итоге немея от срама.Но многие годы блужданий и встречпод фресками вечных сюжетовдоводят до пения темную речьи головы до пистолетов.И соединенье молекул житьяв реторте общественной кухнис натужным познаньем приемов битьяи катализатор непрухидают непрозрачную горькую смесь —лекарство от рабства и лени,веселую глупость и скромную спесь —воспитанный ген поколений.И действует тот проявитель года,когда фотография духабылых поколений — являет стада,лишенные зренья и слуха.И только желудок и чресел медоктревожат мозги или мышцы...И разум течет, как течет потолокв квартире, где пьянство и мыши.В обители лжи поклоненье волхвовв параграфе сна и тумана,и в норме — склонение мудрых головпод саном и словом болвана.Но что же картина, сиречь полотно?..и дышит ли в нас реставратор?..Кора макияжа засохла давно —бессильны фланель или вата,сдирай по живому!.. иные кускислиняют змеиною кожей.Химеры, живущие в чреве тоски,на истину слабо похожи.Реальных чудовищ расчищенный ликужасней Харибды и Сциллы...Но ты же философ, ты к крови привыки ложкой хлебаешь бациллы.О, музыка средних и ближних веков!..палитра Дали и Пикассо!..о, время мое в аксельбантах оков,мои проходные и кассы!..Безумна история русской души,печальней шекспировской сказки.И счастливы только российские вши,и тоже по чьей-то указке.Еще не доигран двадцатый хорал —гигантская страстная фуга...И бог здесь не первую скрипку играл,его отодвинули в угол.
САМОЛЕТ
Август в звездные метели гонит нас из дома... Самолет мой — крест нательный у аэродрома. Не к полетной красоте ли вскинут взгляд любого?. Самолет мой — крест нательный неба голубого. Злится ветер — князь удельный в гати бездорожной... Самолет мой — крест нательный на любви безбожной. Свет неяркий, акварельный под стрелой крылатой... Самолет мой — крест нательный на любви проклятой. Я сойти давно хочу, да мал пейзаж окрестный. Распят я, и нету чуда, что летает крест мой. Даль уходит беспредельно в горизонт неявный... Самолет мой — крест нательный на тебе, и я в нем.
НЕДОСТРЕЛЕННАЯ ПТИЦА
Нас стравили, как мышей, как клопов и тараканов.Мы тупели, с малышей превращались в истуканов.К нам влезали в явь и в сон, и в карманы, и в стаканы,заставляли в унисон распевать, как обезьяны.Нас кормили, как зверей, стадо в очередь поставив.и камнями алтарей побивали и постамимноголетними уста иссушали, замыкали,и боялись мы куста, и моргали, и икали.И икотный этот ген передали нашим чадам.Он боится перемен, соответствуя наградам.Узнавали мы в лицо — вот начальник! вот начальник!Предавали мы отцов и мычаньем, и молчаньем.И не взыщут с нас отцы... Что удобно, то затенькал.Даже лучшие певцы распевают ложь за деньги.Эта дикая игра все ломает, все итожит,и пора «ура! ура!» заменить на «боже! боже!»Господин Великий Нов-город мой любимый Питер,Ирод с Вами был не нов и Пилат, что вымыл, вытер.Я пророчествую Вам — Ваше имя возродится!Возлетает к небесам недостреленная птица.
ВИДИШЬ, МАМА...
Четверть шестого.утро, с балкона упала книга,молятся рядом баптисты,это осенний Львов.Это жестоко —на простыне нарисована фига —черный фломастер на белом батисте.Не состоялась любовь.К чести твоей, донна Анна,рыло Хуанатут же за книгой ныряет с балкона (астма и фальшь об асфальт) и замирает, как тело геккона.
