Есть на каждую беду страшней беда — к утешениям себя ты не неволь, мы и счастливы бываем, если боль покидает нас на время иногда. Все не наше — ни начала, ни концы, наша жизнь, она и есть та соль земли, а счастливыми бывают мудрецы, что свой путь через несчастия прошли.
ЛЕНИНГРАДСКИЕ АКВАРЕЛИ
Контуры чисты, блики не густы,крыши и мосты, арки...Сонны берега, призрачна река,замерли пока парки.Тихо проплыло тяжкое крыло,светлое чело илив выси ветровой мальчик над Невой,ангел вестовой на шпиле.Мимо Спаса, мимо Думы я бреду путем знакомым, мимо всадников угрюмых к бастиону Трубецкому.Вдохновенья старых зодчих, Петербурга привиденьядразнят память белой ночью и влекут в свои владенья.Грани берегов, ритмы облаковв легкости штрихов застыли,и воды слюда раздвоит всегдалодки и суда на штиле.Все без перемен — кадмий старых стен,и колодцев плен лиловый,эхо и лучи множатся в ночи,как орган звучит слово.Розоватый дождь в апреле, разноцветные соборы, зимы в синей акварели, в охре осени узоры. Кто-то кистью, кто-то мыслью измерял фарватер Леты,кто-то честью, кто-то жизнью расплатился за сюжеты.
«А ВЕТРЫ ЗАКРУЖИЛИ, ЗАВЕРТЕЛИ...»
* * *А ветры закружили, завертели листву и закачали сосняком, но ласточки еще не улетели, и даже люди ходят босиком. Шальная развеселая картина —мне осень платит листьями за грусть, но все они застряли в паутине, и я до них никак не дотянусь.А может быть, в стране далекой где-то, куда не залетали корабли, в ходу такие желтые монеты — раскаянья и совести рубли. Осталось две получки до метели и ни одной любви до рождества, но ласточки еще не улетели, и на березах желтая листва.
ДВЕ ПТИЦЫ
Мы встретились в таком просторе, в таком безмолвии небес, что было чудом из чудес пересеченье траекторий.Быть может, мы в совместный путь могли с тобой пуститься вскоре — в чем состояла цель и суть всей нашей жизни, но на горемы с удивлением открыли, что птица птице не под стать, стремительные наши крылья в полете будут нам мешать.Так мощен наших крыл разлет, что сблизиться нам не дает.
ТРИ СЫНА
Три сына мои, три сердца, три боли... В них все — не отнять, не прибавить. Я царь их и раб. Нет прекрасней неволи... Петр, Александр и Павел. И каждый из них — мой давнишний портрет. Но вспомните старые фото — меняются ракурс, одежда и свет, и в нас изменяется что-то.Они нарушают мой тихий настрой, не любят порядка и правил, им кажется жизнь бесконечной игрой... Петр. Александр и Павел. Пытаюсь зажечь в них хотя бы свечу, не худшая все-таки участь... Мне кажется — я их чему-то учу, а это они меня учат.В них память веков и любви моей суть, и свет уж другого столетья. И каждый найдет свой особенный путь... Ох, весело буду стареть я! Три сына мои — три чистейших души... Я жизнь от забот не избавил, так просто проблему бессмертья решив — Петр, Александр и Павел.
ДВА МАЛЬЧИКА
Два мальчика на длинном берегу, два юных существа святых и голых.. Восторг и дрожь на них наводят волны и ветер их сбивает на бегу.Огромен мир, и небо необъятно, и солнце друг, и море страшный друг. Оно влечет, как тайна, и испуг несут ваты и пенистые пятна.День бесконечен, время не течет... Что значит завтра? Что такое вечер?— не знает пятилетний человечек и благу жить не воздает почет.Он — воздух, и вода, и сам он благо... Глаза — как морс, кожа — как песок. Пугливый и беспечный полубог, не соизмеривший пути и шага.Два мальчика и больше ни души. А я — не в счет, я нынче не природа. Я знаю химию земли и небосвода и их судьбой (увы!) могу вершить.Слияние лростора, ветра, водс их легким существом растает скоро.Они уедут в северный свой городи не заметят этот переход,два мальчика на длинном берегу...
