если снято оно на стеклянной пластинке,а напротив окно медленно едет по дому к трубеводосточной,как рука в маникюре к ширинке,только грубейи восточней.Мне говорили, как стать сумасшедшим,чтоб не маячить в прицеле душмана.И вот я вернулся оттудаи совсем позабыл о прошедшемвремени, где корешался с дурманом.Видишь, мамуля, как мясо мое муравьи облепили,сделана пуляв Чикаго, а может, в Шанхае.Она разлетелась в груди наподобие пыли.И вот я по небу шагаю,ибо меня призывают, как наш подполковник, АллахСаваоф, Озирис и Ярила, и Яхве.Я им устроил подобие конкурсапо шестибалльной системе,чтобы мой прах сторговать за цистерции, франки и драхмы.Хитрость же фокусав том, что я жив, но не в вашей системесолнечной (это имею в виду я).Ты же меня наблюдаешь своим изумительным глазом,словно я в этой. Позволь, но понятья введу яновые не постепенно, а сразу.Так материнское горе —это знакомо, весомо и нужно,когда сыновья получают оружие,но вскоре становится ясно предельно —это досадная блажьдля губернаторов, что проживают отдельноот неудобства, от пьянства и краж,от призыва детей,от смертей,и, говоря языком площадей,от народа. Это свобода,что недоступна сознанью людей,как недоступны философы прошлого векав библиотеках,что охраняются дамами с низкой зарплатой.Нет виноватых.Мненье скорее мое, чем Тацита,—не колбаса, или сахар и пиво,или салфетки для нежного зада —суть дефицита.Честь и достоинство, то, что красиводля маленькой мышцы в грудиили взглядана мир, как на поле добра и привета.Серость привитас казни Сократа,С казни крестьянства в тридцатых.Нет виноватых...Рана моя — это искусствовысокого тона,что убито, зарыто, забыто(без стонанад нами сидящих прокрустов), ричину всегда отделяют пространства, века или годыДля примера,скажем, и Пушкина нет без Овидия или Гомера.Нет современного лауреатабез непросвещенных князей,без Малюты, малюток и прочих друзей,без плановой нищей зарплаты.Нет виноватых...Мама, в твоей голове копошатся химеры(а по траве снова идут и поют пионеры).Жизнь продолжается, мама,и старикиумирают с тоски,и молодые стареют упрямо.юноши пьяные лапают дев,что не умеют продаться за сотню ворам.Халат сумасшедший на тело надев,гуляет твой дух по гератским дворам.Ищешь ты сына...Видишь — мой череп валяется у магазина.Нищий душман собирает в него подаянье.Сам без ноги, без руки и без глаза...Череп, как ваза,полон купюрами сотенного содержанья с профилем Ленина, нам дорогим.Наши враги продают на чужбине мое покаянье.
ЖЕСТОКАЯ МОЛОДЕЖЬ
Окрепнув на молоке матерей, труды отцовские переварив, спешат позабыть о них поскорей юные дикари. Какая помощь?! Простого письма месяцы, годы ждешь... Выбьет слезы, сведет с ума жестокая молодежь.Как несерьезно устроен мир — жизнь не ценя ни в грош, весь свет превращает в кровавый тир жестокая молодежь. Все устарело — и честь, и стыд, в моде платеж и нож. Сердца пусты и мозги пусты... Жестокая молодежь.Трудно добреньким простачкамповерить, что это не ложь,но служит сытым и злым старикамжестокая молодежь.Сдав под процент золотой мешок,платя дуракам медяки,командуют этим стадом, дружок,безумные старики.
«ОДНАЖДЫ ОСВЕТИТСЯ ИЗНУТРИ...»
* * *Однажды осветится изнутривек сумеречной жизни на планете —свободно сомневайся и твори,и правдой не плати за право это.Но светлые проходят времена,и мрак творит над разумом вендетту—невидимая трудная война,где по тылам не спрятаться поэту.Коснись одежды, но не трогай плоть,переноси на плоскость многомерность,и скорлупу не пробуй расколоть,храни поверхности зеркальной верность.И если жизнь стоит на тормозах,безвременье рождает антиподов—одни мудрят и гибнут на глазах,расплющив лбы о каменные своды,другие, осадив своих коней,недвижимостью сделав недвижимость,живут всегда хозяевами в ней,уверовав в свою непогрешимость.Но третьи есть! — у них высок удел,и над возней и мелким мельтешеньемони встают, презрев любой предел,не требуя наград и утешений.И если есть в поэзии цена,она имеет вес такой свободы,которая сравнится лишь однас неторопливой мудростью Природы.
ПОИСКИ СЧАСТЬЯ
Постигаю я терпение, мой друг, чистоте пытаюсь слово научить, все, что кажется нам темным поутру, высветляют предзакатные лучи. Если мысли не уместятся в тетрадь, этих птиц в неволе памяти держи... Это страшно — опыт сердца рифмовать — видишь, я еще не умер, но не жив.Ну, а если нет ни счастья, ни судьбы,ну, а если непонятно все кругом,ты начни опять с мечты и ворожбы,не грози пустому небу кулакоми уверуй — вера каждому дана,будет радость, если множить грусть на грусть..Пусть же люди, снисходящие до нас,полагают, что нас знают наизусть.
