Дарвей представил панораму - вид на Габельн со стороны леса. Припомнил разные детали вроде количества башен и рельефа дальних холмов. Перед его взглядом пронеслись защитные стены города, массивные ворота и дорога. Выжженные солнцем поля по правую руку, на которых паслись пестрые коровы и голубая лента реки по левую.

А еще вспомнил, как выглядит маленькая полянка, на которой рос огромный дуб с дуплом. Он с детства любил на ней бывать. На этой поляне, начиная ранней весной и заканчивая поздней осенью, росли цветы. Солнце, пробиваясь сквозь изумрудную зелень листьев, озаряло родник, заставляя искриться тонкую струйку воды. Это место было преисполнено покоя.

Стоило подумать о роднике, как перед Дарвеем словно по волшебству во всех деталях возникла картина, вызванная из его памяти.

– Иллюзия или нет... Но место отличное, - сам себе сказал монах.

Дарвей схватил орка за руку и бесстрашно сделал шаг вперед. Он ждал какого-то необычного перехода, но его не было. Они просто повалились на траву. Монах потер ушибленную руку и, подставив лицо солнечным лучам, радостно улыбнулся. Все было как раньше. Он смотрел на землю, небо, деревья и понимал, как мало и в то же время много надо для счастья.

Дар, отставленный канами, был поистине бесценен.

Грем, сжавшись в комок, лежал недвижимо, боясь раскрыть глаза. Монах осторожно тронул его за плечо и позвал по имени. Орк шевельнулся, но глаза так и не открыл.

– Не бойся, все уже позади... Здесь есть все к чему ты привык: твердая земля и бездонное небо. Но боюсь, я совершил ошибку...
– сказал Дарвей, смотря на него.
– Что тебе делать в предместьях Габельна? Как только люди увидят тебя, то тут же поднимут тревогу.

Успокоенный звуками его голоса, Грем все-таки осмелился приоткрыть один глаз. Ничего страшного не случилось. Орк сел и недоверчиво провел рукой по траве, проверяя, настоящая ли она.

– Где мы?!

– В нескольких километрах от Габельна, - ответил Дарвей.

– Это ты перенес нас сюда?
– хмуро спросил орк.

– Да.

– А там... Что было там?
– он неопределенно махнул рукой.
– Это...

– Я не знаю, что ты видел, - признался Дарвей.
– Но как бы-то ни было, оно тебя не достанет. Здешние иллюзии крепки как никогда.

– Я не знал, что ты великий маг.

– Нет, я не маг, - покачал головой монах.
– Но ваши жрецы охотились за мной не зря. Ты никогда не спрашивал себя, зачем я был им нужен?

– Нет, это не мое дело.
– Грем нашарил в траве кинжал и поднялся на ноги.

Он нерешительно посмотрел на монаха, не зная, что ему делать. Убить этого человека, взять в плен или отпустить? А вдруг он снова отправит его в то кошмарное место вечного одиночества? Он говорит, что бояться нечего, но его словам нельзя доверять.

– И что дальше? Ты всадишь мне в горло свой кинжал? После всего, что произошло?
– спокойно поинтересовался Дарвей.
– Решай быстрее, но знай, что у меня нет ненависти к тебе.

– Как я могу верить человеку?

– А я действительно человек? В последнее время меня посещают большие сомнения на этот счет. Вроде бы люди такого не делают... Садись.
– Монах похлопал по земле рядом с собой.
– Подумаем, как быть дальше.

– Ты предлагаешь мне заключить мир?

– Да, хотя бы на время, - усмехнулся Дарвей.

– Почему ты забрал меня с собой?

– Тяжело объяснить. Просто я понял, что ты не заслуживаешь смерти.

– Странное великодушие со стороны человека...
– недоверчиво сказал Грем.
– Я же твой тюремщик, ты должен бояться и ненавидеть меня.

– Это мелочи.
– Дарвей покачал головой.
– Для меня теперь есть вещи более существенные.

– Какие?

– Долго объяснять. Мы все заложники собственного тела и иллюзий, что оно создает. Наш ум - тюрьма. Нельзя дать свободу тому, кто не желает ее обрести. Многие так и остаются в клетках, не зная, что выход лежит прямо перед ними.

Монах лег, обратив рассеянный взгляд небесную синеву. Орк с сомнением посмотрел на оборванного изможденного человека ведущего столь странные речи. Возможно, пытки повредили его рассудок? Дарвей, словно прочитав его мысли, усмехнулся:

– Я в своем уме, - сказал он, не меняя положения.
– После того, как я сумел воспользоваться даром, мне кое-что открылось. Стало более понятным. Нет, не все, но многое. Все живые существа - части одного целого, что же нам делить? Как пальцы на руке могут решать, кто из них важнее? И что будет, если волосы на голове начнут сражаться за равенство? Это бессмысленно.