Подошла снова очередь хора и главный певчий умолк. Лигер плавно опустился вниз, но это был еще не конец. Пение монахов становилось все более напряженным. Кульминация была близка. Постепенно один за другим монахи прекращали петь и отступали на несколько шагов назад. Последний из них резко оборвал себя на высокой ноте, и в воздухе повисло напряженное молчание. Оно длилось не больше десяти секунд, но Дарвею показалось, что прошла целая вечность.

Лигер призывно поднял руки. Его громогласное "Славься" опрокинуло светильники. Поднявшийся ветер заставил трепетать тяжелые парчовые флаги, развешанные на стенах. Впереди стоящие покачнулись, а мраморные статуи святых повернулись вокруг своей оси.

И тут Дарвей почувствовал, что поднимается в воздух. Пол так внезапно ушел у него из-под ног, что он вскрикнул от неожиданности. Теперь в воздухе парили двое - он, возле самого входа в храм и Лигер. Люди испуганно расступились.

Монах бестолково махал руками, пытаясь спуститься вниз, но у него ничего не получалось. Дарвей заметил обеспокоенные лица служителей ордена, кое-кто ему даже показался знакомым. Еще не хватало, чтобы его узнали.

– Проклятье!
– выругался Дарвей, неумолимо поднимаясь вверх.

Теперь внимание всех присутствующих сосредоточилось на нем. Он висел в воздухе, поддерживаемый невидимыми силами. Интересно, если Лигер прекратить петь, он опуститься плавно или разобьется о пол? Жаль портить мозаику, она очень древняя...

С высоты Дарвей обнаружил то, чего не видел никогда ранее. На полу среди основной мозаики был скрыт еще один рисунок - полное солнечное затмение. Стоило повернуть голову, как свет, падающий под другим углом, выявлял идеально круглый черный диск в обрамлении белых всполохов. По кругу диска витиеватым серым шрифтом было выложено слово. Монах прищурился, пытаясь разобрать его. Это было не просто: вися в воздухе, не имея под собой твердой опоры, он находился в постоянном движении.

– О, Господи!
– воскликнул мужчина.

Ему все-таки удалось прочитать таинственное слово.

Это было ничто иное, как его собственное имя. В этот момент Лигер закончил петь и Дарвей рухнул вниз с высоты шести метров. Почему он остался жив после падения и даже умудрился ничего не сломать - оставалось загадкой. Ему и раньше приходилось падать, но не с такой высоты и не на каменный пол.

– Дарвей!

Чьи-то заботливые руки обхватили его за плечи. Руки были женскими, голос тоже. Он приоткрыл глаза и увидел знакомое лицо.

– Лета?..

– Вы живы? Вы...

– Со мной все в порядке, - поспешно прервал ее Дарвей и сам удивился своим словам.
– Ушибся немного и только.

– Где вы пропадали? Малем с Клиффом весь город перевернули!

– Ты знаешь, где они?

– Конечно.

– Отлично. Тебя ко мне направило само небо.

Девушка повернула голову и сказала с тревогой:

– Сюда идут монахи. Вы можешь идти?

– Да, кажется...

Она помогла ему подняться. Хромая, он направился к выходу. Толпа перед ним почтительно расступалась. Люди перешептывались, показывая на него пальцем. Какой-то добродетельный калека, пораженный увиденным, сунул ему в руку костыль.

– Эй, постойте!
– за их спиной раздался повелительный оклик.

Но Дарвей и не думал останавливаться. Казалось, он ничего не слышал. Но скрыться не удалось. Трое хмурых монахов обогнали его и перегородили ему путь.

– Пропустите, пожалуйста...
– заломила руки Лета.
– Этому человеку нужен врач, ему очень плохо.

В этот момент у Дарвей очень удачно пошла кровь из носа. Он придал лицу выражение, какое, по его мнению, должно быть у живого покойника. Монахи посмотрели на него и поморщились.

– Что вы стоите?
– расхрабрилась девушка.
– Человек упал с такой высоты, и наверняка переломал себе все кости.

– Что-то непохоже, раз он сам встал.

– Это потому, что у него шок, - уверенно сказала Лета, - но он может в любой момент умереть. Истечь кровью. Прямо здесь, в храме. Вам это нужно?

Служители задумались. Один из них, высокий статный мужчина с черными, как смоль волосами, смерил взглядом оборванного Дарвея и пришел к выводу, что тот особенного интереса не представляет. Еще один нищий, который пришел в храм просить милостыню. Тут его взгляд переместился на костыль, и губы служителя изогнулись в довольной усмешке. Он обернулся к толпе людей и поднял руку, призывая к вниманию: