Пифия сняла диадему, положила на столик и поправила прическу.

Король вложил бокал шампанского в ее руку и, усевшись на стул рядом с ее софой, сказал:

— Теперь расскажите мне, почему вы прекрасно говорите на моем языке и почему не рассказали мне об этом.

— Майор Данило оказался отличным учителем, — ответила Пифия, — и, кроме того, этот язык похож на языки других балканских стран и особенно на греческий.

Она знала, что объяснение звучит убедительно.

— Я совершенно потрясен тем, что вы только что сделали, — проговорил король. — Я могу лишь сказать, что, если вы и далее будете вести себя так же неожиданно, у меня будет сердечный приступ.

Пифия засмеялась:

— Вряд ли, к тому же мне кажется, ваши идеи великолепны, и это то, что нужно.

— Именно вы заставили меня найти способ исправить ошибки, — ответил король. — Я с горечью понял, что был слишком небрежен, не думая о своей стране.

— Давайте не будем тратить время, оглядываясь назад, — попросила Пифия. — Это вчерашний день, а завтра нам предстоят подвиги Геракла.

Король рассмеялся:

— Сказано верно, но я уверен — вы исполните все, что наметили.

— Только вместе с вами, — убежденно заявила Пифия. — Это ваша страна.

Их взгляды встретились, и обоим было трудно отвести глаза.

— Но вы не забыли, что сегодня у нас первая брачная ночь? — проговорил король.

Ресницы Пифии задрожали, и, не в силах взглянуть на него, она тихо произнесла:

— Я… я не… забыла.

Он молчал, и Пифия решилась:

— Я… кое-что хочу сказать вам.

— Я слушаю.

— Я… знаю, что наша свадьба вызвана… необходимостью, — очень тихо начала Пифия, — и поскольку вы… просили королеву Викторию… дать Валтарнии королеву-англичанку, то не возникал вопрос о том, что избранница… сможет отказаться.

— К этому меня принудил кабинет министров, — сказал король. — Я буду искренен с вами — я не собирался жениться, и раз уж мне пришлось сделать это, то, конечно, я предпочел бы выбрать невесту сам.

— Конечно, — согласилась Пифия. — Я понимаю ваши чувства. И я, со своей стороны, хотела выйти за человека… которого бы любила.

— Разве вас не привлекает корона? — спросил король.

Пифия покачала головой:

— Все, о чем я мечтала… это о любви… настоящей любви, как у моих отца и матери.

— Но теперь мы женаты, — заметил кроль, — и никто из нас не может ничего поделать, хотя ситуация совершенно не такая, как я представлял себе.

Поставив свой бокал и наклонившись вперед, он сказал:

— Вы очень красивы, Эрина. Так красивы, что нет мужчины, который бы не захотел обладать вами и сделать так, чтобы вы принадлежали ему!

Он увидел, как краска залила щеки Пифии, и подумал, что от этого она еще больше похорошела.

— Я хочу сказать, — продолжал король, — что вы привлекаете меня как женщина. Я думаю, что если мы узнаем друг друга ближе, то будем очень счастливы.

В его глазах теперь, несомненно, появилось выражение, которого прежде не было. Пифия смутилась.

— Я думала об этом… — с усилием выдавила она из себя, — и еще хочу вам сказать…

— Буду рад выслушать, — сказал король.

— Я… я уже говорила, — с некоторым колебанием произнесла Пифия, — что хочу любви и думаю, что все было бы очень просто, если бы и вы хотели, чтобы я полюбила вас.

Она продолжала так тихо, что он едва мог расслышать:

— Но… я знаю, вы любите другую, и я могу только надеяться, что, может быть, однажды, если подождать… вы полюбите меня.

Как трудно было Пифии произнести эти слова.

Когда она кончила говорить, король поднялся. Он подошел к окну, будто желая вдохнуть свежего воздуха.

После долгого молчания он, не оборачиваясь, проговорил:

— Я думаю, вам рассказали о моей гостье — русской графине?

— Я… подслушала разговор на корабле, по пути сюда, — сказала Пифия. — И… я понимаю… конечно, я понимаю, что она очень красива, а вы были одиноки… она была именно тем, что вы хотели.

Король по-прежнему стоял к ней спиной.