Шрифт:
Прочее местное начальство в невероятных размерах брало взятки и совершало всевозможные злоупотребления. Когда же являлись ревизоры из Петербурга, то порой приходилось отрешать от должности чиновников поголовно. Или признавать невозможность расследования: так дела курской гражданской палаты перед сенатской ревизией в 1850 г. специально были потоплены в реке. Чиновники откровенно смотрели на службу, как на «кормление»; интересы больших и маленьких «столоначальников» сосредоточивались исключительно на служебных наградах и перемещениях, картах, вечеринках с музыкой, танцами, попойками, чтением романов Поль де Кока.
Первого января 1827 г. в Таврическом дворце был устроен бал, где восторг вызвали платья императрицы и ее придворных дам, одетых в древнерусские сарафаны и кокошники. Император мечтал о национальном стиле в жизни и архитектуре, который призван был объединить народ вокруг государя и предотвратить брожение умов. Молодой архитектор К. Тон представил на конкурс проект гигантского храма-памятника Отечественной войне 1812 г. в новом стиле — смеси древнерусского с византийским — и стал победителем.
В театре и в печати восхвалялась сила русского оружия. Краеугольным камнем идеологии николаевского царствования стала мысль о превосходстве православной и самодержавной России над «гибнущим Западом». Эта мысль лежала в основе доклада Николаю I министра народного просвещения С.С. Уварова, где провозглашалась официальная доктрина царствования: православие («искренно и глубоко привязанный к церкви отцов своих, русский искони взирал на нее как на залог счастья общественного и семейственного. Без любви к вере предков народ, как и частный человек, должен погибнуть»), самодержавие («самодержавие составляет главное условие политического существования России») и народность («довольно, если мы сохраним неприкосновенным святилище наших народных понятий»), определение которых свелось к терпению и послушанию властям.
В 1839 г. вышел официальный учебник истории Н.Г. Устрялова. Его автор осмелился спорить с непререкаемым авторитетом Н.М. Карамзина, который выделял особые периоды древней, средней и новой русской истории. Устрялов же доказывал, что никакой «средней» истории не было и никаких принципиальных изменений при Иване III не произошло. Россия перешла из древней сразу в новую историю и не знала никакого феодализма — «европейского зла». Карамзин оплакивал гибель самодержавия в эпоху раздробленности; Устрялов видел только «конфедерацию самодержцев», принадлежавших к одному роду — что и соединяло все части русской земли в одно целое.
Патриотические драмы Нестора Кукольника, такие как «Рука всевышнего отечество спасла» или «Прокопий Ляпунов», собирали аншлаги. Но они были еще вполне художественными по сравнению с «сибирской сказкой» Н.А. Полевого «Комедия о войне Федосьи Сидоровны с китайцами с пением и танцами». В ней одна русская баба «побивает ухватом и кочергою 60 000 китайцев, которые все представлены трусами, дураками и шутами... В первом акте есть превосходное место о достоинстве русского кулака, которому много и крепко рукоплескали зрители».
Достоинства скоро воплотились на практике: в 1849 г. Николай I послал русскую армию на подавление национально-освободительного движения в Венгрии. Военное могущество скоро привело к захватывающим дух проектам. «Россия защищает не собственные интересы, а великий принцип власти... Но если власть (на Западе) окажется неспособной к дальнейшему существованию, Россия будет обязана во имя того же принципа взять власть в свои руки», — пропюзировал поэт и дипломат Ф.И. Тютчев. Лишь два факта, по его мнению, могут «открыть Европе новую эру. Эти два факта суть: 1) окончательное образование великой православной Империи, законной Империи Востока, одним словом, России будущего, осуществленное поглощением Австрии и возвращением Константинополя; 2) воссоединение двух церквей, восточной и западной. Эти два факта, по правде сказать, составляют один: православный император в Константинополе, повелитель и покровитель Италии и Рима; православный папа в Риме, подданный императора».
Весной 1853 г. Николай уже был уверен: «Думаю, что сильная экспедиция, с помощью флота, прямо в Босфор и Царьград, может решить дело весьма скоро. Ежели флот в состоянии поднять в один раз 16 000 человек с 32 полевыми орудиями, при двух сотнях казаков, то сего достаточно, чтобы при неожиданном появлении не только овладеть Босфором, но и самим Царьградом».
Но к большой европейской войне Россия не подготовилась совершенно — ни в военном, ни в финансовом отношении. Проведенная в 1839 г. министром финансов Е.Ф. Канкриным денежная реформа ввела твердый курс бумажных денег: соотношение серебра и кредитных билетов было установлено как 1:3,5. Но огромные военные расходы привели к тому, что в 1849 г. Николай лично сфальсифицировал бюджет и скрыл от своего Государственного совета дефицит в 38,5 млн рублей. Великая империя на деле уже была неспособна воевать без иностранных займов (1828, 1831, 1832, 1840, 1842, 1849, 1854) у голландских, немецких и английских банкиров.
Амбиции Николая I скоро привели к войне. В 1853 г. император обратился к английскому послу в Петербурге с предложением о разделе Турции: под протекторат России должны были перейти Валахия, Сербия и Болгария, а англичане получали бы Египет. После отказа Англии Николай I был все же настолько уверен в своих силах, что ввел войска в Дунайские княжества; он не понимал, что европейские державы не допустят расчленения Турции и утверждения русского господства над проливами и на Балканах. Русские дипломаты «прозевали» образование союза Англии и Франции и фактическое подключение к нему Австрии, которую русский император считал своей верной союзницей. В январе 1854 г. соединенный флот Англии и Франции вошел в Черное море, и Россия оказалась в международной изоляции; Крымская война была проиграна еще до ее начала. Но что бы произошло, если бы Николай смог ее выиграть?