Пятилетняя Наташа играла где-то на дворе, а трехлетняя Аллочка устроилась на оттоманке и внимательно разглядывала картинки. Римма Вадимовна шила младшей дочери платье. Эта высокая молодая женщина, с мягким задушевным голосом, плавными и спокойными движениями, всегда о чем-то мечтала. Где бы она ни была, чем бы ни занималась, с кем бы ни говорила, всегда казалось, что это для нее не главное, что мысли ее очень далеко. Может быть, это впечатление создавалось особым выражением ее лица… Густые и очень длинные ресницы бросали на глаза тень, отчего взгляд был каким-то затуманенным, мечтательным. Крупные, белые, но слегка скошенные зубы мешали плотно закрывать рот, и вечная улыбка еще больше усиливала выражение мечтательности. Римма Вадимовна была очень женственна, и в этом заключалась ее большая притягательная сила, особенно среди детей.

Аллочка долго разглядывала нарисованного котенка.

— Мама, а что киска делает?

— Наверно, хочет спать, — ответила Римма Вадимовна, взглянув на рисунок через плечо дочери. — Видишь, укладывается на бочок.

— А почему она хочет спать?

— Потому что устала.

— А почему она устала?

— Бегала, бегала… вот и устала.

— А почему она бегала?

Как все дети, Алла могла спрашивать до тех пор, пока на вопросы отвечали. Требовалось большое терпение, чтобы полностью удовлетворить любознательность девочки.

— Почему она бегает? — переспросила мать. — Потому что ей хочется.

— А почему ей хочется?

— Потому что она маленькая.

В коридоре затрещал звонок. Раз, два, три…

— К нам!

Алла кубарем скатилась с оттоманки, обеими руками распахнула дверь и убежала. Она еще не могла дотянуться до замка, но, когда Римма Вадимовна вышла из комнаты, девочка встретила ее сообщением:

— Мама, твои пришли… Кирочка и Надя!

Две ученицы шестого «а» класса часто бывали у своей классной руководительницы и очень любили играть с ее дочками. Среди девочек много талантливых нянек, для которых лучшее удовольствие возиться с маленькими детьми. То ли инстинкт, то ли особое призвание, но делают они это не только с большой охотой, но и с большим умением.

Кира и Надя пришли взволнованные и, едва успев поздороваться, тут же в коридоре начали торопливо рассказывать.

— Ой! Что у нас делается, Римма Вадимовна!.. Просто невероятно! Парты в белую краску красят. Стадион сами ребята строят. Знаете, за школой, на пустыре? Фабрику-кухню моют. Всю старую мебель на улицу выбросили. Юннаты на второй этаж переезжают… Просто ужас!.. Классы все отменили! Теперь мы будем только в кабинетах учиться. И даже по истории будет кабинет, и по русскому языку кабинет… — тараторили они, перебивая друг друга.

— Подождите, девочки! — остановила их учительница. — Проходите в комнату и поговорим спокойно.

Но говорить спокойно о таких ошеломляющих событиях школьницы не могли.

— Мы сегодня пришли в школу… Что такое? Ничего не разберешь… Светопреставление какое-то! Кто с лопатой, кто с ведрами, кто красит… — начала Кира.

— А Славу Леонтьева мать вчера из школы выгнала, — вставила Надя. — Я, говорит, не позволю, не на ту напали!

— Сколько ребят собралось! Не сосчитать. Половина школы.

— А кто там из взрослых? — спросила Римма Вадимовна. — Учителя есть?

— Есть. Мы там видели Ксению Федоровну, потом Агнию Сергеевну, потом Акима Захарыча… Художникам тоже комнату дали для рисования. Они уж воображают!..

— Марина Федотовна вернулась?

— Ой, что вы, Римма Вадимовна! Ее уж совсем нет. Вместо нее к нам нового директора из милиции назначили. И завхоза нового — Андрей Архипыча.

— Так зовут директора?

— Нет. Это завхоза так зовут, а директора — Семен Константинович.

— Не ври, пожалуйста! — возмутилась Надя. — Совсем наоборот: Константин Семенович!

— Ну может быть, — пожав плечами, сразу согласилась Кира. — Я не запомнила.

— А Ирину Дементьевну вы не видели?

— Не видели, но только она, наверно, там в канцелярии.

— Но почему же меня не известили? — забеспокоилась учительница. — У меня же есть телефон. Девочки, вы тут занимайтесь, а я позвоню…

Телефон стоял в конце коридора, за комодом. К ужасу Риммы Вадимовны на нем «висела» соседка. Эта крупная, сильная и полная женщина, с грубым, почти мужским голосом, говорила с единственной своей приятельницей, живущей двумя этажами выше. Говорила она обычно по часу. Римма Вадимовна знала, что пустой, обывательский разговор сведется к тому, что соседка позовет свою приятельницу «отведать» какое-нибудь кушанье или наоборот; получит приглашение подняться наверх и дослушать историю, которую неудобно передавать по телефону.

Сейчас, наблюдая соседку и прислушиваясь к ее словам, учительница думала о том, что ведь эта женщина училась и воспитывалась в советской школе, даже окончила семь классов. Сколько усилий было потрачено на то, чтобы из девочки выросла образованная, с широким кругозором женщина!

Но почему-то получились прямо обратные результаты. Выросла малограмотная, почти разучившаяся читать обывательница, ничем, кроме своих личных дел, не интересующаяся. Винить в этом только школу, конечно, нельзя, но и переваливать всю вину на условия жизни, на прирожденные свойства детей тоже неверно. Где искать причины? Каким образом воспитываются люди с психологией махрового мещанина и собственника?