Майкл остановил Сиу на вершине небольшого холма, и Джеймс последовал его примеру.

– Красота, сэр! – изумленно воскликнул мальчишка. – Никогда ничего подобного в своей жизни не видел.

Перед ними раскинулся великолепный вид, в воздухе пахло весной. Робкие подснежники кивали головками закрытых цветков, радуясь тени разросшихся веток деревьев с набухшими почками. Желтые нарциссы и утесник соревновались за то, чтобы продемонстрировать самый яркий желтый цвет этого времени года. Повсюду зарождалась новая жизнь. На огромных просторах пастбищ, усыпанных клоками потерянной шерсти, похожей на остатки снега, блеяли, подзывая своих матерей, крошечные ягнята.

В немного пустынном месте, рядом с рекой, виднелся увитый плющом дом с фронтонами и черепичной крышей. Позади дома расположились еще два строения. Осматривая очень неровные линии недавно разбитого огорода, Майкл ухмыльнулся и сдвинул на затылок шляпу.

– Джеймс!

– Да, сэр?

– Держу пари на вечерние хлопоты по дому, это оно и есть.

– Но вы же знаете, что я сделаю все, о чем бы вы ни попросили, сэр. – У мальчишки был невероятно счастливый вид. – И вам известно, что я никогда не играю в азартные игры, сэр.

– За исключением того одного раза.

– Да, за исключением того раза.

– Я не говорил этого, Джеймс, но спасибо тебе, что доверился мне, сынок.

– Ради вас, сэр, я готов пойти на край света, – тихо сказал мальчишка.

– Мне кажется, – Майкл наклонился и на короткое мгновение положил руку на плечо мальчика, – именно это ты и сделал. Но у меня есть хорошая новость: мы приехали.

– На самом деле симпатичное место, – окинул взглядом местность мальчишка. – Сколько мы здесь пробудем?

– Не знаю, – ответил Майкл и причмокнул, погоняя лошадь вперед. – Возможно, не так долго, как мне хотелось бы. – Он не упомянул, что это то место, где ожидания превратились в неопределенность.

– Сэр…

– Да, Джеймс?

– Расскажите мне еще раз, какая она.

– Как первый луч солнца после долгой метели. Сверкающая и чистая. Ее глаза – как колокольчики и фиалки, чистые, как сапфир, не испорченные никаким другим оттенком радуги.

– Не представляю, сэр. Но расскажите мне о ее доброте.

Он уже много раз просил рассказать ему о характере Грейс. Майкл знал, что все это из-за страха мальчика. Он никогда не скажет об этом вслух, но Майкл давно догадался, что Джеймс ужасно боялся, что она его не примет. Вот только Джеймс не знал, что Майкл боялся в тысячу раз больше, что она не примет старшего в их парочке. У нее было два месяца, чтобы пожалеть о том, что она сделала, два месяца, чтобы сомневаться в нем, и два месяца на то, чтобы понять, что она могла прекрасно жить без него.

– Ее доброта, Джеймс, чиста, как ангел с небес. Ее благородное сердце не имеет себе равных, она – олицетворение достоинства и доброты. Ты ведь знаешь, что означают эти слова, правда?

– Это не важно, сэр. Просто все это звучит намного прекраснее, чем я себе представлял. Надо напоить лошадей и дать им пощипать травку, как мы делали это в других местах, да?

– Да, давай вот здесь, у реки, – кивнул Майкл, спешился, снял уздечку с Сиу и заменил ее поводом. То же самое Джеймс проделал со своей лошадью.

Майкл направился к дому.

– Желаю удачи, сэр, – донеслись до него слова Джеймса. – Подождите, сэр.

– Что такое? – Майкл остановился, но поворачиваться не стал. Она была так близко.

– Не волнуйтесь вы так. Если она вас не примет, мы всегда можем вернуться в Бринлоу. А если она примет только вас, я могу отправиться работать в конюшни герцога Хелстона, как он сам сказал.

– Джеймс, я никогда не расстанусь с тобой и никогда не позволю тебе вернуться назад в трущобы. Тебе лучше свыкнуться с этим. Мы с тобой связаны навсегда. И я буду напоминать тебе об этом каждый день нашей совместной жизни до тех пор, пока ты не скажешь мне, что устал это слушать. Согласен? – Майкл оглянулся как раз в тот момент, когда Джеймс кивнул и отвернулся, чтобы скрыть свои эмоции. Майкл проглотил образовавшийся в горле комок. – Джеймс, если станет слишком жарко, с другой стороны дома я заметил тенистые деревья. Я вернусь туда, как только смогу.

Майкл продолжил свой путь, но шаги его замедлились, когда он достиг лакированной двери с черными чугунными петлями. Внутри у него все сжалось, когда Майкл постучал. Досчитав до двадцати, он постучал снова, потом взялся за щеколду, и дверь открылась.

– Леди Шеффилд, – позвал Майкл и откашлялся. – Грейс! – срывающимся голосом повторил он. Под его тяжелыми шагами заскрипели половицы, когда он прошел по первому этажу, заглянув в каждую из четырех крошечных комнат.

Ее присутствие ощущалось повсюду, куда он совал свою голову… Он узнал ее ровные стежки в небольшой стопке заштопанных вещей. На спинке потертого кресла рядом с камином висела простая розовая шаль. Но кроме всего прочего, он пару раз уловил ее ускользающий запах, от которого у него закружилась голова.