– Нет-нет, со мной все в порядке, – побледнев, затараторила Джорджиана.

– Я бы сказала точно так, – пробормотала Грейс. Без всякой прежней сдержанности она опустила сорочку спереди, чтобы была видна рана под грудью. – Мне нужно, чтобы ты сняла швы. Они наложены под таким неудобным углом, что сама я не могу это сделать. – В комнате росло напряжение, оно казалось таким же густым и отвратительным, как рагу, приготовленное Грейс в Йоркшире.

– Грейс, что слу… – Джорджиана замолчала на полуслове, на ее лице обозначилась плохо скрываемая тревога. – Я хотела сказать, может быть, будет удобнее, если ты ляжешь.

Грейс откинулась на спинку кресла, обитого розовой вуалью, а Джорджиана опустилась на колени на мягкий обюссонский ковер. Воздух комнаты был напоен ароматом оранжерейных роз.

Грейс прикрыла ладонью обнаженную грудь и посмотрела на склонившуюся прелестную головку Джорджианы. Ее каштановые волосы блестели, как темная вода в ручье.

Она поочередно подрезала и удаляла нитки. Странно, но Грейс почти не чувствовала боли. Наконец работа была сделана, ее подруга выпрямилась, и Грейс поправила сорочку.

– Мне кажется, что шрама здесь почти не останется, – сказала Джорджиана. – Те, кто оказывал тебе помощь, хорошо знали, что делают, и отлично соединили края раны. Как бы мне хотелось, чтобы такие же умелые руки много лет назад зашивали мои раны.

Грейс помнила несчастный случай из детства, в результате которого пострадали ноги подруги и там остались шрамы.

– Грейс…

– Да?…

– Я хочу поблагодарить тебя.

– Разве это не мне следует тебя благодарить?

– Нет. Спасибо, что доверилась мне. Я думала, что стану последней, к кому ты когда-нибудь обратишься с такой личной просьбой.

– Вот поэтому я и попросила тебя, Джорджиана.

– Грейс, мне очень жаль. Я так виновата, – торопливо сказала Джорджиана. – Мне надо было признаться тебе, что я почти всю жизнь любила Куина. Просто я никогда не думала, что он чувствует то же самое. Вы так прекрасно смотрелись вместе, И я была…

– Нет. Ничего больше не говори, – перебила ее Грейс. – Я все написала в своем письме, когда уехала. Куин не завладел моим сердцем полностью, и потом, мне кажется, я всегда знала, что он любит тебя. Джорджиана, пожалуйста, посмотри на меня!

Джорджиана густо покраснела, но подняла глаза на подругу.

– Месяц назад я была слишком расстроена, чтобы выслушивать чьи-либо извинения, твои или Куина. Примерно неделю назад я пребывала в другом мире, была слишком растеряна, чтобы погрузиться в размышления о том, что произошло этой осенью. Но примерно через неделю, если мы ничего не сделаем прямо сейчас, нам придется строить новую жизнь… которая будет полна смущения и неловкостей. Джорджиана, ты когда-то была моей подругой, разве ты не можешь стать ею опять?

Глаза Джорджианы, наполнились слезами, иона, сотрясаясь всем телом от рыданий, бросилась в объятия Грейс.

– Знаешь, с твоей стороны это совершенно нечестно. – Грейс гладила непокорные локоны подруги. – Разве это не ты должна меня успокаивать?

– Но ты всегда была единственной из нас, у кого можно было попросить носовой платок, – немного успокоившись, произнесла Джорджиана. – Правда, не знаю, что со мной такое. В последнее время стала как дырявая кастрюля. О, Грейс, я так сильно скучала без тебя! Мы все скучали. Без тебя как-то все по-другому. Люк и Куин продолжают грозить переименовать наш клуб.

– Правда? – потрясенно спросила Грейс.

– Да. – Джорджиана взяла предложенный Грейс безупречно сложенный носовой платок и промокнула глаза. – Вообще-то мы решили, поскольку в нашем кругу настоящей красавицей была ты, то это обман – называться «Обездоленные красавицы» без тебя.

– Обман? – Грейс закусила губы, чтобы не рассмеяться.

– Ой, ну ты же знаешь Эйту. Она приняла твердое решение увидеть в этом сезоне свадьбу Элизабет или Сары. И у нее появилась эта новая идея, что мы больше не должны держать наш клуб в секрете.

– Но мне казалось, она настаивала на секретности, потому что была уверена, что никто не захочет приглашать на какое-нибудь веселье кучку угрюмых вдов, – покачала головой Грейс. – Поправь меня, если я не права, но я уверена, что Люк однажды назвал нас стаей плачущих ворон. Или я ошибаюсь?

Джорджиана хихикнула.

Господи, как это здорово – снова смеяться с Джорджианой!

– Да, в последнее время его светлость пребывает в самом отвратительном настроении. Куин говорит, что это потому, что Люк закончил писать свою последнюю книгу и теперь не в ладах с миром. Эйта рекомендовала ему начать писать что-нибудь новенькое. Она даже название предложила, – с многозначительным видом сообщила Джорджиана.