Деньги — это понятие. Соседство — понятие. Дружба — понятие. Власть — тоже понятие. Болтая о властях, мы гуляем по тем полям своего сознания, в которых хранятся образы, составляющие наше понятие о власти. Болтая о деньгах или богатстве, мы точно так же «пахтаем» свои понятия.

Пахтать — это сбивать масло из сметаны, то есть из чего-то расплывчатого и неопределенного делать твердое основание, опершись на которое, можно выпрыгнуть из горшка, как это сделала лягушка из сказки. Понятия наши собираются из обильной образной каши. И мы вполне можем их использовать в жизни, когда нужно действовать. Мы просто берем ту часть своего понятия, которая воплощена в наиболее подходящий образ, и используем его как образ действия.

И кажется, что мы прекрасно владеем понятием, скажем, о том, как брать деньги в банке. На самом же деле мы прошли по образцу, который подсказал кто-то из знакомых или, чаще всего, подсунули служащие банка. В итоге, если мне повезло, этот заём может оказаться чрезвычайно удачным, и всем будет казаться, что я очень понимающий человек. А в действительности, задай мне вопрос, как надо делать такие вещи, я растеряюсь и буду мычать, как троечник на экзамене.

Очевидно, что не осознанные нами понятия в действительности не дают понимания, хотя и обеспечивают возможность выживания. Настоящее понятие приходит после того, как я освоил то, из чего оно у меня складывается, и дал ему имя и определение.

Вот определение и есть то дело, которое надо произвести в словах. И сложность не в том, чтобы сказать его словами, сложность появляется тогда, когда для высказывания определения нужно сначала свести в нечто единое исходные образы. И мы спотыкаемся не перед словами, а перед сличением и сопоставлением образов, которое пытаемся проделать, пока от нас ждут слов. И если вы попробуете дать определение чему угодно, хоть тому, что такое чтение, которым сейчас занимаетесь, вы вдруг увидите, что вынуждены останавливать поток слов и обдумывать, что же вы действительно делаете. То есть будете прерывать речь ради работы с образами.

И это разрушает иллюзию нашей зависимости от слова. Психологи и философы много спорили о том, возможно ли мышление без речи, и пришли к почти всеобщему'убеждению, что зависимость эта однозначна. Отсюда кажется, что и человек — это существо говорящее.

Однако речь лишь облекает в звуковые знаки те образы, которые живут в нас. И даже если внутри них тоже звучат слова, все же мы вполне можем думать и рассуждать без слов. Как, например, это происходит, когда вы случайно начинаете писать не тем концом карандаша. Один короткий взгляд, и вы переворачиваете карандаш грифелем к бумаге. Но если эти действия, которые проделаны без слов, лишь на основании образов, разложить на шаги, то получится строгое рассуждение:

Карандаш не пишет. Что с ним? Я взял его задом наперед. Что делать? Если я переверну его в руке, он будет писать. Переворачиваю.

Это очень простое, но определенное рассуждение. Не имеющее никакого отношения к логическим рассуждениям или умозаключениям, но могущее быть исследованным и с помощью логики. Но лучше понять его из науки думать. И тогда однозначно, что это рассуждение — пример составления и решения жизненной задачи.

Рассуждения в жизни, конечно, чаще всего видны именно в речи. Просто потому, что речь делает их явными. Но смысл рассуждения — это вынесение суждений для того, чтобы выбрать правильный образ действий. А что такое правильный образ действия?

Наши толковые словари хранят несколько примеров бытового использования понятия рассуждение. В частности, среди них есть такие:

Правильное рассуждение

Вздорное рассуждение.

Мы однозначно понимаем их. И в то же время, если заставить любого из нас сказать, имеет ли он понятие о «правильном рассуждении», начнутся сложности. Причем, я подозреваю, не малые. Настолько немалые, что появится искушение сдаться логике и посчитать правильным то, что считает правильным она.

Но жизнь редко использует логику. Логика почти бесполезна в жизни. Придется мучиться самим и пахтать свое понятие о правильном рассуждении. Это понятие, бесспорно, само по себе полноценное понятие, но при этом оно — лишь черта или грань самого общего понятия о рассуждении вообще. Понять, что такое правильное рассуждение, значит приблизиться к пониманию рассуждения.

Что можно извлечь из этих народных речений?

Во-первых, то, что рассуждение может быть правильным или неправильным, но при этом оно все равно остается рассуждением, поскольку мы однозначно узнаем его как вздорное, глупое или неправильное. Следовательно, оно не зависит от наук, обучающих рассуждать, оно — данность, скорее всего, способность, в которой мы не вольны. Хотим мы того или не хотим, умеем или не умеем, но мы будем рассуждать, когда именно это требуется в жизни.

И если вспомнить пример с карандашом, рассуждать мы будем в очень простых случаях, настолько простых, что и не снились нашим мудрецам от логики и философии.

Во-вторых, если мы в силах оценить рассуждение как правильное или неправильное, это означает, что неправильных рассуждений не бывает. Рассудок рассуждает всегда и всегда только так, как это заложено в него природой. Он рассуждает не правильно и не неправильно, он рассуждает естественно.

А правильность или неправильность рассуждения — это лишь оценка людей. А значит, зависит не от способности к рассуждению, а от цели, чисто человеческой цели, относительно которой и производится оценка. Иначе говоря, чаще всего люди, говоря о правильном или неправильном рассуждении, имеют в виду вовсе не то, как ведется рассуждение, а то, что оно направлено не туда, куда полагается его направлять ПРАВИЛЬНЫМ членам общества!