Всё, вам больше ничего не надо. Вы вытащили из своего сознания всё, что вам надо, чтобы восстановить свет. Вы знаете, чем обладаете для решения этой задачи. Теперь вам надо сделать описание условий внешнего мира.

Вы пойдете и осмотрите внешние провода. Если они оборваны, вам не справиться. Само подключение дома к столбу электропередач вам будет не по силам, потому что это потребует особых знаний и способностей. Впрочем, и это можно решить, но уже как особую задачу.

Но вот вы убедились, что проводка исправна и подходит к гусаку — трубе на крыше вашего дома, по которой провод проникает внутрь. Значит, предположительно, ток от линии электропередач в дом идет. Вы подымаетесь на чердак и проверяете, не оборван ли провод там. И так до тех пор, пока не дойдете до пробок. И если он не оборван — счастье. Потому что чинить провод под напряжением — это тоже особая задача. Однако в жизни она чрезвычайно редка.

В нашем случае до пробок проводка исправна. И это значит, что теперь вы либо вкрутите пробки, которые сами же выворачивали на зиму, либо, наоборот, вывернете их. И теперь вы можете делать с проводкой внутри дома все, что захотите — она безопасна! Но сначала надо найти повреждение. И вы его находите. Допустим, мыши обгрызли изоляцию в каком-то месте, и проводку закоротило. Хорошо еще, это не вызвало пожара.

Что дальше?

Дальше надо еще раз посмотреть в себя: сумеете ли вы в этом месте исправить повреждение, допустим, перекусив провода кусачками и вставив заплату? Как кажется, для ваших рук ничего невозможного нет. Кусачками кусать каждая женщина сумеет. Скрутить между собой два проводка четыре раза — тоже. Может быть, сложно обмотать их изоляцией?

Тогда вы приступаете к поиску необходимого: кусачки, провод, изоляция. Допускаем, что и кусачки и изоляция в вашем доме нашлись. А где взять провод для вставки? Берем настольную лампу и отрезаем от ее шнура кусок. Вот и качественная вставка. Теперь выкрутили пробки, хотя их, скорее всего, «выбило», то есть сгорели предохранители, и они все равно не пропускают ток. Тем не менее: выкрутили пробки, зачистили концы, скрутили их с уцелевшей проводкой, замотали изоляцию, вставили под пробку монетку в один рубль, вкрутили ее, и вот он свет!

Эту ночь продержится, а завтра надо покупать новые пробки и вызывать профессионала для качественного ремонта…

Вот пример обычного бытового рассуждения. Мы все проделываем их во множестве, если жизнь нас заставляет. Единственная сложность с подобными новыми бытовыми задачами — это захотеть думать. Если есть желание, мы в состоянии решить любую. Просто на том запасе умения рассуждать, который накопили за жизнь. Поэтому, когда нас учат, нам говорят: ну, посмотри, подумай!

Это означает, что люди видят: мы не можем решить задачу только потому, что не хотим. А хотим, чтобы нам дали готовый образец. Но наше сознание уже имеет все необходимые для ее решения образы. Когда задача действительно такова, что у нас нет образов для ее решения, обучающие нас непроизвольно восклицают: здесь надо подумать! Это означает, что мы вышли на пограничье, где заканчивается бытовая человеческая культура или освоенный мир. И тут мы вступаем в пространство неведомого…

Земля — слишком маленький мирок, чтобы перенасытить наш разум! Всего за несколько лет человеческий детеныш создает себе такой полноценный образ этого мира, что оказывается в состоянии решить почти любую задачу, которую может подсунуть ему матушка-природа. Ему становится тесно в этих штанишках, и он уходит познавать более сложные миры, называемые обществами. Общества сложней Земли уже потому, что включают ее в себя как место и условие своего существования.

При этом миры-общества любопытны тем, что они как бы искусственные, придуманные миры. Ведь общества и государства складываются на основе общественных договоров, то есть некой культуры, которую разделяют люди. Культура — важнейшая часть обществ, причем, обладая и схожими чертами, она в каждом обществе своя. И значит это, что общество как мир — это огромный образ. Именно в них мы и живем!

Как во снах. Ведь наши путешествия во снах всегда начинаются как путешествия в миры образов, которыми наполнено наше сознание. Души живут в образах как в среде. Поэтому и сознание можно считать средой обитания душ. Конечно, и сознание, и сны, и общества имеют и некую вещественную составляющую, нечто, что может быть превращено в образы, а потом хранить их. Но для искусства рассуждения это пока не существенно.

Существенно же то, что действительно новое и неведомое может встретиться современному человеку лишь в воображении. Хотя я понимаю воображение гораздо шире, чем это принято. Можно сказать, как миры образов. Земля, похоже, уже исчерпана для прямого познания наших органов.

На это можно возразить: наука постоянно открывает что-то новое!

И это верно и одновременно не есть опровержение моего утверждения. Во-первых, наука-то открывает, но она ничего не открывает. Открывают люди. Во-вторых, люди эти на Земле уже давно ничего нового, кроме сущих мелочей, вроде новых видов тли или глубоководных рыб, не открывают. Все, что они открывают стоящего, они открывают в воображении, поскольку неведомое теперь лежит за пределами доступного нашим телесным органам чувств. Настоящие открытия теоретические, то есть созерцаемые в сознании!

Затем открытое уходит из сознания творца в некий вид записи, доступный технологическому использованию, а потом пропадает из его сознания, чтобы вдруг воплотиться в нечто, доступное человеческому восприятию. Или не воплотиться, что бывает чаще, поскольку большая часть предположений ученых оказывается не жизнеспособной. То есть не имеющей соответствий в действительности.

Но важно в этом лишь то, что настоящее открытие или познание нового идет не в действительном мире, а в его образе, где ученый, на основании известного, строит предположения о новом или новых свойствах. И строит он их, отталкиваясь от того, что уже познано. Иначе говоря, даже самое передовое научное открытие ведется как рассуждение о том, что возможно, что может быть, если мы верно поняли законы природы. И идет оно, исходя из уже известного о природе. То есть используя образы, в которых хранятся знания об уже изведанной части мира.