Непонятно только, как сам Выготский посмел помянуть разум и рассудок! Впрочем, стоит ли обращать внимание на случайные оговорки — в целом он, безусловно, был идейным марксистом!

Конечно, я далеко не исчерпал всего, что писали и думали о рассуждении наши психологи. Но я описывал пока лишь один культурно-исторический слой.

Поэтому, показав, что психология наша, исключив ум, разум и рассудок из числа своих предметов, тем самым крайне усложнила свою жизнь и теперь мучительно ищет способов, как извернуться и все-таки говорить о рассуждении, я считаю выполненной половину своей задачи. Этим я показал культурно-историческое содержание психологических понятий о рассуждении.

То же самое культурно-историческое содержание просматривается и в попытках психологов говорить о рассуждении логично или философично. У психологии есть свой предмет и свои возможности его исследования. Поэтому все логизмы — наносное и чужеродное. К тому же уводящее психологию от жизни.

Тем не менее, я надеюсь, что в следующем слое смогу показать и то, что, когда психолог начинает работать психологически, он может быть чрезвычайно полезен для желающего научиться думать. Собственно говоря, только он и может, поскольку он описывает действительность и обеспечивает все остальные науки основаниями для их построений.

Поэтому, переходя к рассказу о том, как видели рассуждение философы, я исходно осознаю: это надстройка, это вторично, потому что это игры с теми кубиками, которые были добыты прямым психологическим наблюдением за действительностью нашего сознания.

Но в этих играх отражаются закономерности, по которым сочетания «кубиков» допустимы. Значит, в них отражается устройство и свойства нашего сознания. Они же, в свою очередь, вырастают из свойств того, чему сознание принадлежит. Это значит, рассуждение, а с ним — рассудок и разум — это прямой путь к Душе.

Я ожидаю, что уж философы-то точно не только умеют рассуждать, но и знают, как этому научить. Во всяком случае, кроме них ни одна из наук и не поминает искусство рассуждения в числе своих инструментов, хотя все науки строятся именно путем рассуждения и его экспериментальной проверки. И, тем не менее, известная часть философских понятий о рассуждении заслуживает того, чтобы от нее очиститься.

Конечно, я не смогу дать полный очерк того, что говорили о рассуждении философы. Я начну со слоя самых общих понятий, которые даются в общедоступных изданиях, вроде словарей и начальных учебников философии. А потом сделаю несколько погружений в те работы, которые принадлежат мастерам.

Соответственно, весь рассказ о философском рассуждении, на мой взгляд, стоило бы разбить на две части: собственно рассуждение философов и рассуждение в логике. Я попробую сделать именно так, хотя и боюсь, что философы постоянно прячут своё рассуждение за логикой.

Впрочем, в завершающих главах предыдущего раздела я наглядно показал, как психолог искусственно прилепляет логику к своему психологическому рассуждению. Надеюсь, и у философов это сращение будет столь же заметно.

В этой части я постараюсь не просто говорить о самых общих понятиях философов о том, что такое рассуждение, но еще и выделить именно философское рассуждение из сращений философии с логикой. Естественно, я буду стараться придерживаться лишь тех работ, что написаны на русском языке, поскольку речь идет о понятиях.

Понятия даны нам вначале лишь через родной язык, начинать с чужого языка — значит сразу же нарушать чистоту и понимания, и рассуждения. Однако в философии одним русским языком не обойтись, просто потому, что эта «наука» у нас изначально складывалась как заимствованная, а в собственную школу философствования так и не переросла. Ее язык до сих пор в изрядной мере чужой.

При этом философия, особенно если она — любовь к мудрости, должна описывать действительность мира и человека. Значит, даже если мы заимствуем какие-то иноязычные имена для обозначения понятий, сами-то понятия национальной принадлежности не имеют. И если они действительны, значит, они всегда были доступны нашему народу. Это безусловно относится к той части философии, в которой она имеет дело с устройством или составом человека. То есть к психологической основе философии.

Именно в этой части наш народ, насколько я могу об этом судить, имел свои имена для философских понятий. Причем имена, предельно точно соответствующие понятиям, поскольку они веками подгонялись друг к другу. Замена имени на иностранное в таком случае означает и потерю части понятия вместе с содержащимся в нем смыслом. Конечно, это может означать и одновременное приобретение части понятия и смыслов, поскольку в языке, из которого делается заимствование, это понятие частично шире нашего. Как и частично уже.

Но, думаю, итог очевиден: понятие подменяется и становится другим, лишь частично напоминающим родное, то есть исходно понятное русскому человеку.

Поэтому я предпочту работать с русским языком, чтобы при первом проходе выделить тот слой философских понятий о думаний и рассуждении, который соответствует моей родной культуре. Безусловно, и эти понятия, хоть и трижды родные, далеко не так ясны мне, как хотелось бы. Их надо изучать и исследовать.

И даже, быть может, иноязычные понятия окажутся в этом полезны, поскольку дадут взгляд со стороны. Поэтому я не намерен «русифицировать русскую философию».