Над головой пронеслась птичья ватага, с хаотичным гомоном улетаю-щая прочь от наползающей на небесную синеву тучи.

– Не к добру это! – Произнес Лукич.

Вокруг резко потемнело.

– Давай сюда! – Круглый открыл скрежетнувшую дверь вагона.

– Забыл, о чем командир говорил? – Заартачился Лукич.

Темнота сгустилась, поднявшийся ветер превратил окружающее про-странство в сплошную свистопляску. Заметив осыпающиеся с неба каскады слабо флюоресцирующих розоватых вихрей, Круглый сгреб пожилого солдата в охапку и, словно куклу, забросил в тамбур вагона. Забравшись следом, захлопнул дверь.

Поезд завибрировал под порывами ветра, а может и по другой причине. Лукич протиснулся мимо верзилы к дверному окну, чтобы получше разглядеть приблизившееся розовое веретено…., а вместо дверного окна, перед глазами возник столик. Завывания ветра сменились мерным перестуком колес, сопровождаемым плавным покачиванием вагона. На противоположной полке сидел Круглый….

– И что теперь? – Спросил Лукич у самозабвенно уставившегося на про-носящийся за окном однообразный лес товарища.

Круглый промолчал, потом вдруг оторвался от созерцания заоконного пейзажа и выудил из-под стола непочатую бутылку водки:

– Выпьем?

– Совсем ролики, что ли за шарики закатились?! – Возмутился Лукич. – Мы на задании!

– Гы! – Кисло усмехнувшись, Круглый вернулся к прежнему занятию. – Не хочешь, не пей, никто силком заливать не собирается.

Бутылка исчезла, оставив после себя быстро тающую дымку. За окном как-то быстро стемнело и в вагоне зажглось тусклое освещение.

– Галюны вы мои галюны, - затянул нараспев Лукич, покачиваясь в такт движению, - сколько вас еще будет, не знаю! Но послал бы я вас галюны….

– Завел шарманку! – Круглый резко встал, снова сел, поймал взгляд Лу-кича. – Хорошо ведь! Едем, а не идем.

– Да-а, ехать хорошо! – Согласился Лукич с философской стороной во-проса.

– И чего тогда тебе надо?

– В данный момент? – Лукич широко улыбнулся своему отражению в широко открытых глазах Круглого. – В данный момент, ни-че-го!

– Странный ты…. – Круглый дернулся, на мгновение раздвоился и сме-нил образ. Теперь, вместо шкафоподобного верзилы, напротив, сидела мило-видная женщина среднего возраста. Карие глаза томно пожирали пожилого солдата из-под густых ресниц, накрашенных коричневой тушью. На губах би-рюзовая помада, миленько, но не вяжется с цветом ресниц. «И вообще», - поду-мал Лукич, - «почему именно такое сочетание?».

– Не такой как все. – Закончила женщина начатую Круглым фразу, склонив вбок голову, от чего по плечу заструились фиолетовые локоны шелковистых волос.

«Бред!»

Женщина протянула руку, и накрыла своей ладонью сжатую в кулак кисть Лукича:

– Ты такой спокойный, мне это нравится….

– Поди, что ли, - Лукич одернул обожженную холодом руку, - у печи по-грейся.

– У меня другое предложение. – Растянув губы в улыбке, женщина нача-ла расстегивать маленькие блестящие пуговички на обтягивающей шикарную грудь блузке.

– Можешь не продолжать, - с безразличным видом отвернулся к окну Лукич, - меня это не интересует.

«Бред».

– А что тебя интересует? – Спросил объявившийся в проходе Круглый.

– Котик, согрей меня…. – Потянулась к верзиле женщина.

Круглый присел рядом с замурлыкавшей теткой и, обняв её за плечи, направил пристальный взгляд на Лукича:

– Так что?

– Выполнение поставленной задачи. – Четко проговорил Лукич, не от-водя глаз от неестественно широких зрачков Круглого.

– Ты псих!

– Какой есть. – Лукич пожал плечами. – Тебе видней, со стороны-то.

– И что, ты намерен вот так всю дорогу просидеть, уставившись в пусто-ту и погрузившись в свои мысли? – Круглый передернул плечами и с обожани-ем посмотрел на прильнувшую к нему женщину. – Он псих, правда, зая?

– Однозначно. – Тетка запустила свою руку под рубашку Круглого.

– Опять одет не по форме боец! – Пробурчал Лукич. – И хватит шуры-муры разводить, не в отеле.