Дымчатый сгусток, напоминающий по форме расплывчатый контур че-ловека, пролетел через дорогу и остановился посередине тротуара, загородив проход. Круглый обогнул вставшего в недоумении Лукича и шагнул влево, на-мереваясь обойти призрака по дороге. Пробежавшее по коже легкое покалывание, как от электрического поля, заставило бойца убавить энтузиазм.

– И что будем делать, товарищ старший? – Круглый глянул на задумав-шегося Лукича. – А может очередью жахнуть, посмотреть что выйдет?

– Дурак ты Круглый. – Лукич развернулся спиной к призраку и напра-вился обратно. – Если бы существо хотело напасть, то давно бы это сделало, и твоя экстранавороченная энергетическая пупукалка тебе бы не помогла.

– Это еще почему? – Возмутился шкафоподобный боец. – Из-за того, что у них электрическое поле и неизвестная нам система камуфляжной мимикрии? По мне так, Лукич, этот призрак, не более чем вшивая голограмма! Сидят сейчас в доме крутые ребята и ха-ха на нас ловят.

Лукич оглянулся, призрак все еще стоял на прежнем месте:

– Если источник голограммы в здании, то поддержка качественного объемного изображения на таком расстоянии требует слишком много электроэнергии от обесточенного города. К тому же, где тогда, по-твоему, приемник?

Круглый остановился и посмотрел назад:

– А вон хотя бы и в том доме, где раньше музыкалка была, я, между прочим, в первых классах еще туда ходил.

Призрак медленно сдвинулся в их сторону, проплыл немного и вновь остановился.

– Вишь, - Лукич кивнул на серую тень и знакомыми дворами пошел к Первомайской, не рискнув идти в парк, - дает знать, что не нужно останавли-ваться, напористый какой. Если, это голограмма, то она должна проскальзы-вать только между передатчиком и приемником, а тут, если ты не обратил внимания, движение произвольное, и ни каких визуальных артефактов в воз-духе между предполагаемыми тобой элементами голограмматора. Ты, кстати, на барабанах что ль стучать учился?

– Сам ты на стукача учился. – Обиженно ответил Круглый на последний вопрос. – Я на фортепиано ходил. А мож у них вся дорога в этих устройствах, ты ж не проверял.

– Хорошо! – Лукич затормозился на Первомайской, бросил взгляд вдоль улицы, и зашагал к тупику. – Дом откуда вынырнула тень, пустой. В окнах даже рам нет, кто там сидеть, и посмеиваться будет?

– Старший, ты меня удивляешь, - Круглый оглушительно фыркнул в микрофон шлема, - расскажи еще мне о явлении привидения народу! За кого меня держишь?! Просто местные хлюпики, разглядели нашу броню, увидели неизвестного образца стволы и решили зажаться в дальний уголок, ….

– Чтобы Круглый не уволок! – Перебил Круглого Лукич. – Не хочешь верить, не верь! Но против увиденных фактов, можешь не возражать, дело это пустое. Нет в городе живых людей, нутром чую!

– Погляди, какие у тебя потроха чувствительные! – Снова фыркнул Круглый. – Может еще и о Боге полялякаем, чтоб уж наверняка веселее стало?!

Где-то в городе раздался грубый хрип, воздушной вибрацией прока-тившийся по пустым улицам. Круглый судорожно сглотнул, прекратив полеми-ку на нематериальную тему. Призраков он не боялся в любом случае, а вот способную на подобное рычание зверюшку, уважал за присущую ей мощь. И уж конечно, не испытывал особого желания с этой тварью встречаться.

– Куда идем Лукич?

– К реке, - успокоил старший Круглого, - сам же стонал, что через город идти не хочешь.

– И раньше не хотел, а теперь и подавно. – Согласился Круглый. – Но че-рез детский парк было бы короче.

– Плевать на короче. Главное безопаснее.

Асфальт закончился, и Лукич вышел на еле заметную среди прошло-годней травы заросшую колею грунтовой дороги, дугой проходящей через за-болоченные поля к виднеющейся в километре отсюда реке.

– Робин Гуд бастиону…. – Активировал дальнюю радиосвязь Лукич, по-гружаясь в треск помех.

Илья набрался смелости и взял Ларису за руку. Вопреки его ожиданиям, женщина не отстранилась, и даже стала идти плотнее к бойцу, касаясь его плеча своим. В этот момент Илья сильно пожалел о том, что не оставил тяжелую и толстую куртку бронекостюма в лагере. Так они и шли до самого родника, молча наслаждаясь возникшей между ними чувственной теплотой. Каждый думал о своем, но оба были уверены в одном: это была любовь с первого взгляда. И пускай другие видят в том обыкновенную банальность, всего лишь страсть или какую-нибудь химическую реакцию, для них это было нечто божественно возвышенное и по силе равное разве что космическому тяготению.