Женщина непонимающе уставилась на пожилого солдата, потом быст-ро-быстро захлопала излишне длинными ресницами:

– А что этим только в отеле занимаются?

– Всё! Пора кончать этот балаган! – Лукич сделал попытку подняться, не тут-то было. Ноги ни с того ни с сего стали ватными, туловище тяжелым, неподъемным.

– Далеко собрался? – Голос Круглого стал неузнаваемым, колким.

– Да не! – Отмахнулся Лукич. – Тут не далече…, до перрону я.

– А-а! – Верзила повернулся к тетке. – Отпустить что ли?

Женщина поджала губы, закатила глаза, подумала и ответила:

– Пусть прогуляется.

– Как скажешь. – Круглый чмокнул женщину в щечку. – Ступай Лукич, все равно дальше вагона не уйдешь.

«Это мы посмотрим», Лукич поднялся, чувствительность к ногам вер-нулась, но не полностью.

Покачиваясь, пожилой солдат вышел в проход и медленно побрел к выходу. Открыл дверь, и вместо ожидаемого тамбура увидел следующий вагон. Пожав плечами, двинулся дальше и в шестом купе обнаружил Круглого, так и сидящего в обнимку с женщиной. «Значит, не фига, не следующий вагон».

– Тьфу, на вас обоих!

– А вот плевать не надо, - верзила начал загибать пальцы, - во-первых, в присутствии дамы, во-вторых, в вагоне, в-третьих, вообще не надо! Усек? Дядя!

– За собой следи, околодурок! – Лукич в сердцах пнул переборку и, как ему показалось, вагон отозвался недовольным стоном.

«Чертовщина, блин!».

– Ничего привыкнешь. – Неожиданно успокоившийся Круглый плюх-нулся на место и продолжил затянувшийся флирт с успевшей сменить причес-ку теткой.

– Встать боец! – Выкрикнул Лукич, внешне оставаясь спокойным. – Не можем выполнить задание, будем заниматься строевой!

– Точно, псих. – Круглый поднялся и, глядя на Лукича исподлобья, по-стучал кулаком себе по макушке. – Ты подумай башкой своей дубовой, чё ты творишь?

– Дерзишь молодой. – Сохраняя невозмутимый вид, Лукич внес в голос нотку настойчивости. – Сто двадцать отжиманий на кулаках.

– Да я тебе, мужик, сейчас череп по стене размажу… - Верзила занес здо-ровенный кулак для удара.

– Доверие брат, это одна из важных сторон нашей с тобой службы. Я до-веряю тебе, и верю в то, что ты не сможешь ударить своего соратника по ору-жию без достаточно веских причин!

Летящий к лицу Лукича кулак замерцал и исчез, вместе с Круглым и вульгарной теткой. Пожилой солдат огляделся: вагон был пуст. Пройдя к выходу и открыв дверь, снова увидел идентичный этому вагон.

– Бред сивой кобылы! – Усевшись на нижнюю полку, он начал прокру-чивать в голове предшествующие данному моменту события и вспомнил о странной реакции вагона на удар носком ботинка. Отстегнув набедренную ко-буру, Лукич вынул пистолет и, переключив в боевой режим, навел ствол на ок-но, за которым все так же мелькали елки и сосны.

Резко материализовавшийся Круглый загородил своим могучим торсом оконный проем:

– Ты же не выстрелишь в брата по оружию Лукич, правда?

– Ты просто глюк! – Ответил Лукич, нажимая на спусковой крючок.

Синеватая вспышка прошла сквозь подернувшегося рябью Круглого и разнесла оконное стекло в дребезги. Вагон дернулся, задрожал, сиплый стон боли и недовольства пронесся по составу, закладывая уши и вызывая резкую боль в голове.

Кое-как проморгавшись, Лукич сообразил, что сидит в тамбуре, при-слонившись спиной к дверям. Рядом на полу, обсыпанный осколками стекла скорчился Круглый. Тут же и их автоматы валяются. В разбитое окно противо-положной двери задувает прохладный ветер.

– Вот ведь чертовщина!
– Отворив дверь, Лукич вытащил стонущего бойца наружу. – Загостились мы, пора и честь знать.

Скрежет напильника в голове моментально утих. Вдохнув ночной све-жести, Лукич захлопнул лицевой щиток и проверил системы связи – не работа-ли! То же самое с системой фильтрации и визора:

– Вот ведь напасть!

Лукич потряс Круглого за плечо:

– Просыпайся боец, а то рассвет проспишь.

– Лукич шуткует, - прохрипел Круглый еле слышно из-за опущенного щитка, - значит дело дрянь.

– Ты как?

– Жить буду. – Верзила принял сидячее положение, стянул шлем с пер-чатками и размазал по лицу обильный пот. – Сырой блин, как лягуха, осталось квакать научиться и хоть сейчас в болото на ПМЖ. Я таких снов, Лукич, отро-дясь не видывал, вот что я скажу!