Через пятнадцать минут Зузанка перезвонила Катринке и сообщила, в какое время их с Кристианом будут ждать. Голос у нее был расстроенный, но поскольку в данных обстоятельствах это было вполне объяснимо, Катринка не придала этому большого значения, а вспомнила только тогда, когда дверь в квартиру Мирека открыл не его сын и не экономка, а сама Зузанка. Глаза ее покраснели, а лицо приняло то упрямое выражение, которое напомнило Катринке и Мирека, и Кристиана. Катринка познакомила ее с Кристианом, что было непросто, потому что Кристиан не говорил по-чешски, а Зузанка знала всего несколько фраз по-немецки и английски. Кристиан легонько щелкнул каблуками и подарил Зузанке свою самую теплую улыбку. От Катринки не укрылось, что ее сын произвел на Зузанку приятное впечатление.

— Не хотите ли выпить кофе?

— Нет, спасибо. Ничего не надо.

Спальня Мирека находилась в дальнем конце коридора, и не успели они дойти до нее, как открылась дверь другой комнаты. Человек, выглянувший оттуда, отшатнулся при виде гостей, на его лице отразилось неудовольствие и желание удалиться, не поздоровавшись. Однако хорошее воспитание взяло верх, и он направился к ним, глядя холодно и враждебно.

— Мой брат Феликс, — сказала Зузанка, выполняя свой долг и представляя их друг другу.

— Dobry den, — сказала Катринка, пожимая неохотно протянутую руку Феликса.

Ему было около пятидесяти, он был в том самом возрасте, что и Мирек, когда в него влюбилась Катринка. Но Феликс ничем не напоминал отца: это был изящный элегантный блондин, но ему не хватало жизненной силы Мирека, его сексуальности. Феликс был похож на мелкого государственного служащего, каковым являлся. Он явно не собирался прощать Катринке то, что она была любовницей отца, а их присутствие в семейном доме рассматривал, как пощечину всем приличиям.

— Dobry den, — ответил он и протянул руку Кристиану, оглядывая его с еще большей подозрительностью и неприязнью.

К удивлению Катринки, лицо Кристиана осветилось теплой ангельской улыбкой. Она и не подозревала, что он был способен на такое.

— Я так рад познакомиться с вами, — заявил он, пожимая руку Феликса. — Брат… — добавил он.

— Что? — спросил Феликс, который не был уверен, что правильно понял немецкую речь Кристиана.

— Я мечтал об этом моменте с тех пор, как еще ребенком узнал о том, что у меня — приемные родители.

— О чем вы говорите? — спросил Феликс.

Улыбка на лице Кристиана стала неуверенной.

— Неужели вы ничего не знаете? Я — сын Мирека.

— Довольно, Кристиан, — предупредила по-английски Катринка.

Она с извиняющимся видом повернулась к Зузанке, но не успела ничего сказать, как Зузанка покачала головой и сказала:

— Я этого ожидала. Мы поговорим об этом позже, если не возражаешь, — обратилась она к брату.

Не сказав больше ни слова, Феликс отвернулся и умчался по коридору.

— Извините меня, — сказала Катринка. — Пожалуй, в этих обстоятельствах лучше не говорить ни о чем.

— Нет, лучше обойтись без тайн. Мы и так слишком долго жили во лжи. — Зузанка тронула Кристиана за руку. — Пойдемте, познакомитесь с отцом, — предложила она.

Кристиан кивнул и улыбнулся ей искренней, как показалось Катринке, улыбкой.

— Простите, если я огорчил вас, — сказал он.

Улыбнувшись в ответ, Зузанка ответила на неуверенном немецком:

— Обычно я ненавижу сюрпризы. Но ваш случай исключение.

Она так и вела юношу за руку до спальни Мирека, потом отошла в сторону и пропустила вперед Катринку. Экономка снова встала со стула, кивнула в знак приветствия и, обменявшись взглядом с Зузанкой, вышла из комнаты. Зузанка осталась стоять в дверях, понимая, что ей тоже надо уйти, но была не в силах сделать это.

— Мирек? — спросила Катринка мягко. — Мирек, zlaticko, ты не спишь?

Тот медленно открыл глаза и, когда женщина попала в их фокус, улыбнулся, взял ее руку и медленно приложил к губам.

— Я кое-кого привела к тебе, — сказала она, отойдя на несколько шагов, чтобы Кристиан попал в поле зрения Мирека, который сначала даже расстроился, думая, что Кристиан мог быть каким-то его знакомым, которого он силился вспомнить. Потребовалось время, чтобы он понял, кто стоит перед ним.

— Это Кристиан, — сказала Катринка, позабыв о том, что Мирек не знал, как зовут их сына.

— Ты такой же красивый, как твоя мать, — прошептал Мирек. — Он говорил медленно и с трудом. — Но у тебя карие глаза. Жаль… — Он всегда представлял своего ребенка с ясными голубыми глазами Катринки, а не со своими — карими. — Поцелуй меня, сынок, — попросил он.