От размышлений полковника оторвал шум подъехавшего к миссии автомобиля. Унагами бросил взгляд на часы: без четверти десять.

Минуты через три внизу, под окнами, раздались шаги. Шли двое. Один ступал твердо, вовсе не заботясь об ухоженной траве, которую топчут его сапоги. У второго походка была такая, словно бы он крался на носках.

Унагами обнажил в довольной улыбке длинные зубы. Мимо окон двигалась... пешка — та самая, которой по его замыслам в дебюте предстоящей игры отводилась роль главной фигуры.

Подтянув обшитый крученым шнуром оби — пояс кимоно, полковник быстро прошел в соседнюю комнату. Здесь находился его рабочий кабинет, где обстановка восточной изысканностью не отличалась. Сугубо европейский практицизм: письменный стол, пара плетеных кресел, узкий диван на гнутых ножках. На стенах, несколько скрашивая канцелярскую скуку, висели три картины, выполненные в чисто японском стиле: священная гора Фудзияма; голенастый журавль, взирающий задумчиво на цветущую сакуру; одинокая сосна, склонившаяся над ущельем.

Полковник погасил верхний свет, включил настольную лампу и установил ее так, чтобы свет падал на одно из кресел.

В ту же минуту в дверь постучались.

— Входите! — пригласил Унагами.

На пороге появился крепкий, полногрудый, коротко подстриженный человек в роговых очках и с усиками «щеткой». Это был майор Яманаси из харбинской контрразведки.

— Этот, — опускаясь на диван, указал майор глазами на дверь, — пусть подождет?

Унагами молча кивнул в ответ. Потом, тоненько кашлянув, спросил:

— Вы-то сами, майор, довольны отобранным экземпляром?

Яманаси пожал плечами.

— Выбирал не я. Выбирал начальник разведшколы майор Оноуци, — уклончиво ответил он. — Что касается меня, то я выполнял, так сказать, функции посредника.

— Вы считаете, рекомендации майора Оноуци сомнительны? — бросил испытующий взгляд Унагами.

— Отчего же? — вновь уклонился от прямого ответа Яманаси. Затем, откинувшись на спинку дивана, заметил: — Коль скоро майор Оноуци утверждает, что выбрал самого способного из своих учеников, значит, лучшего и не существует...

— Ну и как охарактеризовал этого китайца майор Оноуци?

— Одной фразой: предан как собака...

— Это хорошо, что как собака, — проронил полковник, опускаясь в кресло. — Не смею вас больше утруждать, майор. Благодарю за труды, и возвращайтесь домой, а собака... собака до своей конуры и сама добежит. Давайте ее сюда.

Майор Яманаси поднялся с дивана.

— Как вам будет угодно, господин полковник! — козырнул он.

Через минуту Яманаси вернулся вместе со средних лет китайцем — невзрачным, не вышедшим ростом, одетым без затей, даже бедно: куртка из синей дабы, такие же синие штаны, обернутые над ступнями белыми обмотками, войлочные туфли.

Полковник Унагами изучил китайца тем придирчивым взглядом, каким начальник призывной комиссии оценивает новобранцев.

— Вы свободны, майор! — благосклонно улыбнулся он, указав одновременно китайцу на кресло: — Садись!

За майором, тихо скрипнув, закрылась дверь.

Полковник пересел к столу.

— Давно сотрудничаешь с нами, как там тебя?.. — небрежно спросил он.

— Моя кличка Синдо, — с почтением улыбнулся китаец. — Я работал в Калгане агентом сыскного отделения, осенью тридцать шестого года завязал деловые отношения с вашим человеком — агентом по кличке Даймио.

— Что значит — с нашим человеком? — буркнул полковник. — Ты хочешь сказать, что этот твой Даймио работал на военную разведку?

— Совершенно верно, — склонил голову Синдо. — Даймио сотрудничал с Доктором — японским офицером по фамилии Морисима. Этот офицер возглавлял вашу военную миссию в Калгане. В харбинскую разведшколу я попал исключительно благодаря рекомендации уважаемого господина Морисимы...

— Угодил в передрягу, и пришлось ноги уносить из Калгана? — бесцеремонно оборвал китайца полковник, сморщив лицо в благодушно-презрительной улыбке.

Синдо виновато заерзал в кресле.

Полковник поднялся, обойдя стол, приблизился к Синдо и, запахнув привычным движением широкие косые полы кимоно, сел напротив него.

— Выше голову, Синдо! — похлопал он агента по тощему колену. — Хочу надеяться, что в Харбине ты в грязь лицом не ударишь!

— Что я должен делать? — негромко спросил Синдо и опять вздохнул.

— Дело для тебя не новое — слежка. Наведешь нас на след преступников, а дальнейшее не твоя забота.