– Добрый день, как Юна?

– Сидит за компьютером, – махнула рукой очень строгая с виду хозяйка. – Вася на работе, сходил в аптеку и ушёл, а она с утра за клавиатуру. Говорит, работать можно и не выходя из дома. Да вы проходите, не стесняйтесь.

Романа провели в комнату Юны.

Девушка действительно сидела перед объёмным дисплеем в том же халатике, в каком вчера приходила к нему, и печатала на клавиатуре письмо. Нога, которую лечил Роман, лежала выпрямленная на стуле, колено было обмотано тёплым шарфом. В комнате девушки вился неуловимый приятный аромат чистого женского тела, пробивающийся сквозь знакомые запахи трав и жасмина.

– Ой, Роман Евлампиевич! – попыталась она встать, мгновенно оценивая его взгляд, но ни капельки не смущаясь.

– Сиди, сиди, – остановил он её, коснувшись плеча и буквально ощутив проскочившую между ладонью и плечом искру. – Как самочувствие?

– Замечательно! В колене ворошатся муравейчики, так приятно! И коленка такая горячая!

– Дай–ка посмотрю.

Юна с готовностью размотала шарф.

Колено выглядело, как и прежде, хотя шрамы на нём побледнели, а само оно покраснело. Обычно краснота сопровождает воспаление, но Роман был уверен, что в данном случае это следствие восстановительного процесса, запущенного им через волновую матрицу девушки.

Он положил ладонь на колено девушки, не обращая внимания на её странный – ожидающий и неуверенный одновременно взгляд, легонько помассировал горячее колено, передавая мысленно–волевое л а ж е н и е, структурирующее энергопотоки в ноге.

– Как сейчас?

– Внутри река течёт… снизу вверх… щекотно… хочется бегать!

– Бегать ещё рано. Смазываешь колено окопником?

– Утром смазывала.

– К вечеру можно будет ходить с палочкой, с утра начнёшь приседать. Окопник втирать три раза в день. Терафлекс пить два раза в день.

– Да, патер… папа принёс. Ты… вы зайдёте ещё?

Он встретил взгляд Юны: глаза большие, тёплые, и плавятся в них такие восторженные т о к и, что становится не по себе.

– Зайду.

Глаза девушки засияли ярче.

– Буду ждать.

Роман вышел из комнаты, предупредил Нину Александровну, что будет контролировать состояние пациентки, и, пока добирался до автобуса, приводил в порядок разбежавшиеся мысли и чувства. Он не имел права отвечать Юне тем же, веря, что Даниэла может вернуться и жизнь его холостяцкая изменится.

Занятия с преподавателем ФАГа прошли, как всегда, очень информативно и насыщенно. Снова речь зашла о четырёхуровневом мышлении, позволяющем анализировать проблемы гораздо быстрее, а главное – решать сразу две, а то и три задачи одновременно. Потом Роман вспомнил передачу по ТВЦ, в которой поднимались острые вопросы современности, и Геннадий Евгеньевич сказал с грустью:

– Современный образ жизни, преподносимый как единственно возможный всеми СМИ и социальными институтами, является лишь всеохватывающим и бессодержательным туманом, окутывающим коллективное бессознательное нашего народа и сознание молодёжи. Чем ты занимаешься в свободное время?

– Читаю, – ответил, подумав, Роман. – Изредка отдыхаю на природе, музыку слушаю.

– А молодёжь в большинстве своём «отрывается по полной», то есть кормится в фастфуде, пьёт пепси и быстрорастворимый кофе, слушает зомбирующие тексты «говорильщиков» песен, поклоняется культу знаменитостей, изрекающих несусветные банальности. Где программы, несущие знания и творческие призывы?

– Я где–то читал о программах Славянских союзов и Общин.

– Их так мало, что не стоит на них надеяться. К тому же их давят агенты АПГ, не дают жить нормально. Что в результате? Всё вывернуто наизнанку. Доктора калечат здоровье, юристы – справедливость, университеты – знания, правительства калечат свободу, средства массовой информации – новости, а рабская религия калечит духовность. Причём не в масштабах одной страны, в масштабах всего мира. Ты можешь найти хотя бы один институт, не калечащий что–нибудь?

Роман помолчал.

– Народ.

Геннадий Евгеньевич рассмеялся.

– Ну, разве что. Народ трудно искалечить, особенно если у него есть иммунитет против лжи и наглости, а если нет…

– В таком случае мы сражаемся с ветряными мельницами.

– Мы сражаемся с «пастухами» человечества, а это другая категория противостояния духовного мира и бездуховного. Потенциально мы превосходим противника, несмотря на его колоссальные способности, однако наши возможности пока не реализованы. Как враг, так и мы вынуждены скрывать свои карты, потому что в их руках все ресурсы, все рычаги, формирующие общественное мнение. Приведу лишь один пример: шесть лет назад известнейший режиссёр снял фильм о Великой Отечественной войне, в надежде показать её внутреннюю суть, всё, что происходило, достаточно б л и з к о к истине. Фильм получился тяжёлый, но оптимистичный, обличающий зверства фашизма, мощный и правдивый. Но агенты АПГ так повернули общественное мнение, что только ленивый не пинал режиссёра.

Роман промолчал. В кино он не ходил, хотя и знал, о ком идёт речь.

Расстались они с преподавателем ФАГа дружески, вполне понимая друг друга.

Шёл уже десятый час вечера, солнце опустилось за городские дома, по улицам протянулись длинные тени. Погода по–прежнему радовала теплом и свежестью. Хотя, с другой стороны, свежесть можно было воспринимать как относительное явление: количество автотранспорта в Пскове было намного меньше московского, где по чьему–то меткому выражению «машина, по сути, уже превратилась в недвижимость».