— Будь с нею помягче, Чейз. Она кажется несгибаемой, но ее очень просто ранить.

Чейз повернулся к Джейсону.

— Мы оба рискуем.

— Неужели? Я наблюдал за вами всю последнюю неделю. Каждый раз, когда она тянется к тебе, ты делаешь шаг назад. Она говорит, ты боишься, что она тебя предаст. Мне бы хотелось, чтобы Джо защищалась так же хорошо хотя бы наполовину. Но мы оба знаем, что она этого не делает. — Он протянул руку. — Она предупреждала меня, чтобы я не вмешивался, но ведь она моя сестра.

— Я понимаю тебя, Джейсон. Будь я на твоем месте, я вел бы себя точно так же. Но Джо уже большая девочка. И ей придется принимать решение самостоятельно.

— Да, — вздохнул Джейсон, — я помню ее маленькой. Если ей было больно, она смотрела на меня своими большими красивыми глазами, в которых стояли слезы, а нижняя губка дрожала. Не важно, что именно причиняло ей боль, мне было одинаково тяжело. — Он хмыкнул. — Затем она опускала подбородок и снисходительно позволяла мне пожалеть ее.

Чейз очень ясно представил себе эту сцену.

— Я не хочу причинять ей боль, Джейсон. Я постараюсь этого не делать.

— Если бы я не верил в это, Чейз, я бы забрал ее с собой независимо от того, хочет она этого или нет.

В доме хлопнула дверь, и Чейз увидел, как Джо пересекает двор. На ней были вещи из шерсти и хлопка, но грация и красота были не менее ослепительны, чем если бы ее стан обвивали шелка.

Утреннее солнце играло в ее собранных на затылке волосах, создавая своеобразный нимб вокруг ее головы и удивительно освещая ее черты: аккуратно изогнутые брови, высокие скулы и прямой подбородок. Солнечный свет позолотил ее полные, чувственные губы. Чейза как будто что-то толкало ей навстречу. Он с трудом преодолел желание окунуться в эти ласкающие ее лучи и дать им проникнуть в его вены.

Джо неотрывно смотрела на Джейсона, но ее щеки горели совсем не из-за брата. Она поставила его чемодан на землю, сунула ему в руки бумажный пакет и крепко обняла его.

Наконец старенький пикап скрылся в дорожной пыли.

— Чем ты хочешь заняться сегодня? — спросил Чейз. Он хотел, чтобы его слова прозвучали как можно естественнее, но в голосе его были натянутость и фальшь.

— Мне действительно нужно поработать над сюжетами, — ответила она, стараясь избегать его взгляда.

— Сегодня такой прекрасный день, а ты хочешь запереться со своим компьютером.

— Джордж очень строго относится к тому, чтобы работа была готова в срок.

— Но ведь ему нужно, чтобы ты предложила какие-то идеи, верно?

— А это вряд ли займет много времени. Ты ведь это хотел сказать, Чейз?

Чейз стиснул зубы, чтобы не нагрубить, ведь именно это он и собирался сказать.

— Почему бы нам не прокатиться верхом? — предложил он. — Я постараюсь вести себя хорошо, буду поаккуратнее в высказываниях.

Джо улыбнулась, но посмотрела ему в глаза очень серьезно.

— Как много препятствий… — Она нежно провела рукой по его щеке, и это прикосновение достигло ее сердца, даже если она не готова была это признать. — Ты не должен меняться ради меня, Чейз, — сказала она мягко, ее глаза блестели. — Я в любом случае с радостью останусь с тобой.

Он закрыл глаза, потянувшись за ее рукой и благодаря Бога, каким бы он ни был, за данный ему еще один шанс. И только сейчас понял, что она сказала что-то обидное.

— Я тебе покажу, как смеяться надо мной! — воскликнул он, подхватывая ее на руки и направляясь со своей ношей к лошадям.

То, как она беззвучно рассмеялась, ее тепло, согревавшее его грудь, заставили его вновь бороться с желанием. Когда она обняла его за шею и положила голову ему на грудь, Чейз почувствовал, что может победить весь мир — что, возможно, будет гораздо легче, чем победить эту маленькую упрямую женщину.

Впрочем, и награда за эту победу будет намного ценнее.

Их лошади бесцельно пробирались сквозь кустарник и заросли травы, которые составляли богатую фауну «Тауэр-Си». Ивы и осины окружали ранчо живой изгородью, формы которой могли быть созданы только природой.

Вайоминг очень сильно отличался от Висконсина, но Джо по-настоящему полюбила эти места. Каждый вдох нес умиротворение и покой. Теплые пальцы ветра гладили ее кожу, а слух успокаивали песни полевых птиц.

И хотя еще сегодня утром она чувствовала себя с Чейзом скованно и напряженно, сейчас спокойствие, царившее в природе, наполняло умиротворением их души.