– Княжна, ваш отец умер. Он скончался как герой, вы должны гордиться им! Версипли пытали его, однако князь Вечорский не выдал им тайны нашего общества…

Паганель говорил что-то еще, я же смотрела в окно, за которым сгущались сумерки, и думала о том, что осталась на свете одна-одинешенька. Хотя нет, пронзила мой мозг ужасная мысль, у меня же имеется братец, являющийся отпрыском полиморфа!

– А что с черной библией? – спросила я. – Версипли завладели ей и наверняка уже пустили в дело?

– К счастью, пока еще нет, – ответил Нейгауз. – Однако усиленно готовятся к черной мессе, потому что им требуется соблюсти астрологические моменты. И если действо свершится, силы тьмы окончательно воцарятся в нашей стране.

Я была полна решимости и жажды мести. Поэтому потребовала от Нейгауза, чтобы он определил меня в школу, где обучали борьбе с версиплями. И Христофор Карлович, не колеблясь, выполнил мою просьбу».

«Наступила зима. И стало известно, что наш орден затевает физическое уничтожение Распутина. Старец, как выяснилось, был жив. Даже прямое попадание серебряной стрелы и нескольких пуль у нас в доме не повредили его сатанинскому здоровью!

В конце концов Распутина все же удалось заманить в ловушку и ликвидировать, на этот раз окончательно. За уничтожением временщика-версипля стоял наш орден, однако, чтобы не выдавать факт его существования, были распущены слухи, будто его убили заговорщики из числа аристократов. Однако черной библии при Распутине обнаружено не было, и выбить из него сведения о том, где она находится, тоже не удалось.

А тем временем события развивались с невероятной быстротой. Прошло всего несколько недель, и царь отрекся от престола. Из-за границы потянулись версипли, находившиеся там в изгнании. Они затуманивали простым людям головы сказками о всеобщем неравенстве и о возможности рая на земле. В действительности же они стремились к одному – к неограниченной власти. Для чего им и требовалась черная библия.

Теперь за книгой вели охоту мы, те, кто издавна боролся с приверженцами полиморфа. И я, новая Хранительница черной библии, была заинтересована в том, чтобы как можно быстрее найти, заполучить ее и спрятать от жадных лап сатанистов.

Мне пришлось принять участие в большом количестве карательных экспедиций – версиплей в Петрограде расплодилось великое множество! Потому что сатанисты, потеряв опору в лице царя, на которого воздействовал, через его окружение, Распутин, возлагали особые надежды на идеологических руководителей так называемых большевиков, которых они финансировали и, используя связи среди немецкого командования, ввезли в опломбированном вагоне в Россию.

Однако борьба была неравная: членов ордена становилось все меньше и меньше. Некоторые были убиты во время схваток с версиплями, а кто-то переметнулся на сторону врагов, полагая, что те все равно победят и настало время служить им.

Наконец свершилось то, чего все так опасались, – имел место большевистский переворот, который немедленно был объявлен великой революцией. Таковой он, конечно же, не был. И не был даже восстанием или путчем. Это была военная операция версиплей. Для нас не являлось секретом, что большевистская верхушка состояла исключительно из версиплей и главным монстром, причем вовсе не в переносном, а в самом что ни на есть прямом смысле являлся их лысый и картавый вождь – некий Ленин…»

– Добрый день, рада с вами познакомиться! – произнесла Светлана, подавая руку Антону Егоровичу Верещагину.

Его рукопожатие оказалось твердым, а взгляд глубоко посаженных карих глаз – оценивающим.

Затем Светлана посмотрела на молодого человека, сидевшего на стуле в странной, какой-то сгорбленной, совершенно нелепой позе. Это был единственный сын Верещагина, Егор. Светлана знала, что Верещагину-младшему двадцать два года, однако выглядел он намного моложе и походил скорее на подростка лет пятнадцати-шестнадцати с совершенно незапоминающейся внешностью. Одет он был кое-как, отчего при первом взгляде и в голову не приходило, что его отец является мультимиллионером, сделавшим свое состояние на утилизации ядерных отходов и одновременно являвшимся сенатором Совета Федерации от одного из сибирских регионов.

Светлана протянула молодому человеку руку. Тот поднял на женщину большие черные глаза, и она вдруг прониклась симпатией к Егору Верещагину, сделав для себя однозначный вывод: нет, в тех ужасах и зверствах, в которых его обвиняют, он, конечно же, не виновен. Взгляд у него был робкий, но в то же время честный, а в глазах сейчас стояли слезы. Он совсем не походил на отпрыска чрезвычайно богатого и влиятельного бизнесмена, чье состояние оценивалось чуть ли не в миллиард долларов.

В отличие от отца, рукопожатие у Егора Верещагина оказалось вялым, да и сам молодой человек никак не ассоциировался с жестоким серийным убийцей. А ведь прокуратура инкриминировала Егору Верещагину тринадцать зверских убийств!

Светлана вопросительно посмотрела на своего шефа, Альберта Георгиевича Юргенса, самого пронырливого и удачливого столичного адвоката, чьей специализацией было уголовное право. Она работала в его юридической фирме уже третий год и гордилась этим. Юргенс был лучшим! Альберт Георгиевич являлся ее кумиром. Возможно даже, что, как и все сотрудницы, она была тайно влюблена в импозантного седовласого, но подтянутого законника, который творил чудеса в суде и сумел спасти от тюрьмы множество представителей бомонда.