Шрифт:
– У Флетчера может не быть прошлого. Тут я с тобой не спорю, Лаура. Я только не хочу видеть, как ты губишь свое будущее.
– У меня нет будущего. Только пианино.
– Бразильцы все в будущем, – возразила Марилия.
– Прошлое... будущее, – пробормотал Флетч.
– Я сказала что-то не то, – стушевалась Лаура.
– Вы остановились в «Желтом попугае»? – тут же сменила тему Марилия, имея в виду отель на авениде Атлантика, едва ли не самый дорогой в Рио-де-Жанейро.
– В «Желтом попугае», – подтвердил Флетч. – Вы должны признать, что не все в Бразилии доступно восприятию приезжего.
– Флетч отличный парень, – Лаура посмотрела на Марилию и добавила что-то по-португальски. Затем перешла на английский. – Мой отец любит его.
На тротуаре справа, протискиваясь меж танцующих, окруживших оркестр в канареечных шортах, появилась североамериканка, несомненно, только что прилетевшая из Штатов, в платье из тонкого зеленого шелка, обтягивающем фигуру, зеленых же туфельках на высоком каблуке, в солнцезащитных очках, с сумочкой через плечо.
Лаура коснулась руки Флетча.
– Тебе нехорошо, Флетч?
– Нет, с чего ты взяла?
– Ты внезапно побледнел.
– Все нормально.
Он нырнул под столик и начал зашнуровывать теннисные туфли.
Мгновенно семь или восемь голов оборванцев оказались под столиком, чтобы посмотреть, что он там делает. Появилась под столиком и голова Лауры.
– Флетч, в чем дело?
– Estou com dor de estomago!
– O-o-o-o-o-ol – сочувственно вздохнули оборванцы.
– У тебя не может болеть живот! – возразила Лаура.
– Estou com dor de cabeca!
– О-о-о-о-о-о!
– У тебя не может болеть голова!
– Febre... nausea... uma insolacao <Слабость... тошнота... кружится голова.>.
– О-о-о-о-о-о!
Загорелые ноги Лауры стоили того, чтобы посмотреть на них. Да и ноги Марилии, хоть и светлокожие, ненамного им уступали. И Флетч приободрился от одного их вида.
– Флетчер! Что с тобой случилось? Почему ты залез под стол? .
– Та женщина. Женщина в зеленом, проходящая мимо. Не смотри на нее.
Оборванцы попеременно смотрели то на Флетча, то на Лауру, словно понимая, о чем идет речь.
– Женщина как женщина. Что в ней такого?
– Она, возможно, думает, что я убил ее мужа.
ГЛАВА 2
– Жаниу! – с пугающей скоростью длинное белое платье надвинулось сквозь густую зелень, старая карга выскочила из кустов прямо перед ними в маленьком переднем дворике отеля «Желтый попугай». Она подняла руку, скрюченный артритом указательный палец смотрел в лицо Флетча.
– Жаниу Баррету!
Флетч отступил на шаг. Сжал руку Лауры.
Карга шагнула вперед, все так же целясь пальцем в лицо Флетча.
– Жаниу Баррету!
Он-то надеялся, что расстался с каргой навсегда. Марилию они оставили в кафе, прошли полквартала направо, мимо оркестра на углу, игнорируя жесты танцоров, приглашающих составить им компанию. Повернули направо, снова направо на авениду Копакабана, прошагали несколько кварталов, вновь повернули направо, на улицу, проходящую за отелем «Желтый попугай», осмотрелись, не обнаружив ничего подозрительного, обогнули угол и по тропинке устремились в передний дворик отеля. Через парадную дверь войти они не могли, поскольку Флетч был без рубашки.
Он уже и думать забыл о старухе.
А теперь она загородила им дорогу в отель.
– Жаниу Баррету! – обвиняла она, тыча скрюченным пальцем в его лицо. – Жаниу Баррету!
Лаура выступила вперед. Положила руку на рукав старухи и заговорила с ней ласковым голосом. Флетч разобрал португальское слово «мать».
– Жаниу Баррету! – настаивала карга. Лаура все говорила и говорила. Из парадной двери отеля появился швейцар и направился к ним.
– Какие-то трудности, сэр? – спросил он Флетча.
– Нет. Думаю, что нет. Не знаю.
Женщины продолжали разговор.
– Дайте ей немного денег, – предложил швейцар. – Из милосердия.
Старуха уже что-то объясняла Лауре, то и дело поглядывая на Флетча. Высокая, еще стройная и очень подвижная, раз успела добраться до отеля раньше их. Огромные карие глаза, ясные и бездонные. Изрезанное тысячами морщинок лицо. Тонкие, седые волосы, свободно падающие вниз. Лишь несколько потемневших зубов во рту.
Познания Флетча в португальском позволяли понять такие слова, как жена, муж, отец, сыновья, дочь, лодка.