— Верю, — охотно согласился доктор. — А если бы страдали шизофренией, то тогда у вас было бы не раздвоение, а размножение личности, то есть по числу сыгранных ролей?

— Совершенно верно, — спокойно подтвердила она.

— И какое лечение вы приказали бы проводить в таком случае?

— Доктор, лечение это ваша прерогатива, но если вы забыли, то я напомню вам самый верный метод: «мама, роди меня обратно, соедини мои личности воедино и выпусти обратно на волю». Мне дайте роль новорождённого чада, роль повитухи доверьте медсестре, а рожать придётся вам, — и довольная собой, она откинулась на спинку дивана.

— Прекрасно, но ваши театральные образы настолько противоречивы, что, соединив их воедино, можно получить небольшой взрыв в голове, — улыбнулся в ответ доктор.

— Не волнуйтесь, доктор, никаких взрывов не будет. Неужели вы не знаете, что в человеке мирно уживаются даже такие антагонизмы как: садизм с мазохизмом или любовь с ненавистью? — недовольным тоном возразила она.

Доктор собирался уточнить, что подобный антагонизм, скорее всего, присущ театральной сцене, нежели реальной жизни, но по её взъерошенному виду понял, что лучше не вступать в полемику.

— А ведь с этим антагонизмом живут многие люди, — продолжила она и миролюбиво закончила:

— Думаю, вы со мной согласны, и я, пожалуй, пойду.

Она попыталась встать, но какая-то сила буквально пригвоздила её к дивану, и доктор спокойно начал разговор:

— Вы правы, но это только наружная форма, оболочка, а не суть внутреннего содержания человека. К сожалению, о человеке мы судим по его внешним проявлениям. Даже мы, врачи, чаще лечим не больного, а болезнь, потому что руководствуемся следствием, а не причиной. А ведь по одной и той же причине болезнь у разных пациентов может протекать по-разному. Так же и сущность человека может проявляться в самых разнообразных формах. К примеру, каким образом безнаказанность способна мирного старичка превратить в насильника? Как сознание безнаказанности могло переродить его настолько, что он запугивал малолетних девочек в детдоме и насиловал их? За всю свою жизнь, возможно, он и мухи не обидел. А может быть, вся его безобидность и скромность была просто защитной реакцией? Раньше он боялся показать себя, а с изменением условий обнажил свою истинную сущность садиста и насильника?.. Разве не странно, что и герой вдруг ведёт себя как трус? А может быть, и свой подвиг герой совершил от страха? А скольких благородных людей соблазн переродил в подонков? Получается, что реакция человека в разных ситуациях может довольно искажённо передать, казалось бы, стабильное внутреннее содержание. А может быть, только в стрессовых ситуациях человек проявляет своё истинное лицо? Что это, раздвоение, или, как было сказано, размножение личности? По внешним признакам — патология, а постфактум — с такой патологией живёт большая часть земного населения. Однако условия общежития людей потребовали разграничения между тем, что дозволено и не дозволено. Для мирного сосуществования надо было держать эту границу под контролем. Поэтому возникла система правоохранительных органов и психиатрия. Дилемма свелась к соблюдению правил общежития. Нарушил закон — тюрьма, а для нарушителей норм поведения — психбольница. Вот и вся диалектика, а устойчивость и порядок в быту поддерживают те люди, которые остаются сами собой, независимо от обстоятельств. Их внешние проявления находятся в гармонии с внутренним содержанием. Поведение таких людей прогнозируемо, и психика у них здоровая.

Доктор искоса взглянул на неё и почувствовал, что она вся внимание.

— Ночью я прочёл пьесу и, думаю, что на сцене вам нужно было изобразить саму себя.

Она вздрогнула, а доктор заметил это и более уверенно продолжил:

— Должны были копнуть в себе, но не смогли. Вы слишком далеко ушли от самой себя, а обратную дорогу забаррикадировали чужими образами. Ворота в свой мир оказались заперты, и защитная реакция мозга создала для вас параллельный мир. Я присутствовал на спектакле и был свидетелем того, как новый мир наполнялся театральными образами предыдущих спектаклей. Внешне это выглядело, как сплошной хаос. Перескакивая с образа на образ, вы пытались найти что-либо созвучное с ролью, которую должны были сыграть. Однако ничего подходящего не находили, и вновь вертелась карусель образов. В конце концов, вы выдохлись. Среди своих сценических персонажей вы себя не нашли и поэтому перестали ощущать себя в этом псевдомире. Вот тогда вас обуял ужас. Ваше «я» исчезло, и от страха вы стали кричать, что не видите себя. Для вас так оно и было, но окружающим это представилось, как безумие. Ваш псевдомир вошёл в противоречие с реальным миром. Он вышел за границы дозволенного и, думаю, теперь понятно, почему вы оказались здесь.

Доктор обратил внимание на её застывшее лицо и сказал:

— Кажется, я вас напугал. Успокойтесь, потому что страшное позади. До сегодняшнего дня вы, действительно, были больны. Причина вашей болезни — это гордыня, только не спутайте с гордостью, с чувством человеческого достоинства. Гордыня направлена во внешний мир, а гордость направлена в себя. Для гордости свидетели не нужны, а гордыня без свидетелей чахнет. Ваша болезнь — это результат разрушающего действия гордыни. Вы стали рабыней триумфа во внешнем мире, но чтобы я мог помочь вам скинуть с себя эти оковы, не смотрите на меня так неистово. Я ваш друг, а не враг.

— Гордыня — смертный грех, — едва слышно выдохнула она, но доктор услышал.

— Верно, это смертный грех. Поэтому для вас я уже не столько врач, сколько пастырь, духовный наставник. Кстати, вы далеко не одиноки в этом грехе. Люди, в чьих руках есть хоть толика власти, тоже не лишены этого греха. Этот грех толкает их к заветному креслу, находящемуся на уровне их некомпетентности в управлении другими людьми. В отличие от них, вы управляли людьми на духовном уровне. Однако гордыня заслонила собой реальный мир, вытеснив вас в псевдомир иллюзий и самообмана.

Она настороженно посмотрела на доктора.

— Помните, с чего начиналась ваша гордыня? Мечтали стать знаменитой, возвыситься над другими. Ради этого вы уничтожили в себе связь между…

— Ничего я в себе не уничтожала, — дрогнувшим голосом перебила она, чувствуя, как у неё в груди нарастает злоба к этому невозмутимому всезнайке.

Доктор почувствовал, что причинил ей боль и решил смягчить удар:

— Успокойтесь. Ничего предосудительного в том, что вы стремились к вершине славы, я не усматриваю. Люди вашей профессии всегда стремятся к славе, и это нормальное явление. Согласитесь, что актёр не сможет ощущать себя полноценным человеком, если его талант не востребован.

Её глаза источали такие флюиды враждебности, что доктор предпринял ещё одну попытку погасить этот эмоциональный всплеск.

— Должен признаться, что я большой поклонник вашего таланта и видел все спектакли с вашим участием, — произнёс доктор, чувствуя в её немигающем взгляде нарастающее раздражение.

«Дифирамбы тут ни к чему, — подумал доктор. — Надо бы её встряхнуть», — и продолжил:

— Кстати, я звонил вашему режиссёру. Он признался, что уже на репетициях этого спектакля не узнавал вас. Кое-что вы рассказали в бреду, ваши театральные образы мне были знакомы. Оставалось только…