Проржавленные дни: Собрание стихотворений
вернуться

Кугушева Наталья Петровна
Шрифт:
Я больше не пишу ни прозы, ни стихов, К молчанью тайному приготовляя душу, Очарованьем древним стройных слов Покой души крылатой не нарушу. Соблазн певучий страшен и велик. Как смертный грех – словесное распутство. И черной магией в веках страницы книг, И искушением лежит в веках Искусство. Бесовской прелестью завороженный слух Приносит в мир лукавый ветер страсти, И человеческий бессмертный дух Не ищет мудрости, а ищет счастья. И беспокойная, как музыка, любовь Врывается, враждебная и злая, Крутую человеческую кровь Кромешным пламенем печали зажигая. 26 мая 1948

ДОЖДЬ

Провода рокочут домброй, Ветер рвет тугие струны, И в волнах качают дом мой Луж просторные лагуны. Дыма черный к небу парус (В дальнем плаваньи по свету); Мелкий сыплется стеклярус, Легким звоном вторит ветру. На пиратские просторы В дальний путь уходит судно, – Позади – пустыни, горы, Каменистый берег трудный. Впереди – лазурь и тучи Над свободным океаном. Молнии огонь летучий И неведомые страны… 1 июня 1948

«Так, жизнь листая заново…»

Так, жизнь листая заново, Я слышу в первый раз: Душа ведет под занавес Трагический рассказ. И говорит вполголоса В пустой холодный зал, — Поблескивают волосы, И светятся глаза Спокойною усталостью… Но от холодных фраз, От этих слов безжалостных, Безжалостнее глаз, Куда уйдешь? И надо ли? Замучают в пути…. Кричала, шла и падала. Но не могла уйти. 7 октября 1948

«Благодарную песню сложи…»

Благодарную песню сложи За осенний пылающий сад, И за облачные этажи, И за цезарский пурпур – закат. И любивших тебя помяни Беспокойным, как юность, стихом, И прошедшее сохрани В старой книге засохшим цветком. Горький запах поблекших листов Пусть расскажет уставшей тебе О веселых огнях городов, О шальной человечьей судьбе, О зеленых далеких морях, О медовых лесах на заре, О светящихся кораблях, О звезде на вечерней горе. О встревоженном гуле людей На арене ночных площадей. И никто не сумеет отнять Эту память и грусть, – Пусть мой дом засыпает опять Злой метелью пустыня. И пусть Сквозь чужой нелюбимый снег Рыжей шкурой земля сквозит – Он проходит везде, человек, С грузом древним любви и обид. Он повсюду несет с собой Драгоценную кладь годов. Над шальной человечьей судьбой Вечен только полет облаков. Вечен звездный тишайший свет, Что несет через жизнь поэт. 28-30 октября 1948

«Отпели, отпили, отпраздновали…»

Отпели, отпили, отпраздновали – На смену пришла тишина… Не пыткою ли, не казнью ли Легли на душе имена. Какими словами бесстрашными Утешишь себя и простишь? Над жизнью моею вчерашнею Предгрозовая тишь. Задернут тяжелый занавес, И черная тень лежит. – Я жизнь просмотрела заново – И я разлюбила жизнь. И надо ль стирать кровавые, Стирать со стены следы, – Возмездьем грозят и славою Крылатые дни беды… 1948

«Всё больнее, всё глубже утраты…»

Т. Лапшиной
Всё больнее, всё глубже утраты, С каждым годом разлука острей С переулочками Арбата, С шумом улиц и площадей. И сквозь тысячи верст я слышу, Сквозь метели и снег смотрю, Как спускается солнце по крышам К Ново-Девичьему монастырю. На закате звенят трамваи По-особенному, нежней, И гудки над Москвой проплывают Легче, ласковей и грустней. Дед-Мороз в переулках бродит, Пахнет хвоей на площадях, И снежинки танец заводят В загорающихся огнях. Наклонились в витринах розы, Лиловеет сирень слегка, На старинной зеленой бронзе След невиданного цветка. И повсюду, повсюду елки, И повсюду огни, огни – Приближаются втихомолку Новогодние в город дни. 24 декабря 1948

«Я с Пушкиным встречаю Новый Год…»

Я с Пушкиным встречаю Новый Год. Метель медведицей за окнами ревет, Царапается снежными когтями В убогое неверное жилье; Ночь до краев наполнена стихами, Бокал хрустальный ветер не прольет. Я медленно тяну певучее вино – И согревает сердце мне оно. В изгнании, в глуши, забытой богом, Вдали от родины и от друзей Звучит твой стих, и ветреный, и строгий Под необжитой кровлею моей. Летят года изгнаний и утрат, И ты со мною. С Новым Годом, брат! 3 января 1949

БЛОКУ

Гитару твою ль цыганскую Я слушаю по ночам, Как бы, одинокий, странствуешь Мечтательно по кабакам. Склонивши лицо за столиком, Сидишь – Франсуа Виллон; Над рыцарем и невольником Сверкающий небосклон. И Песня Судьбы тревожная С далекой летит звезды, – И полночь нисходит вьюжная В кабацкий угарный дым. Над арфами и над скрипками Она просквозит Кармен, Она ворожит улыбками И музыкой тайной измен. Геранью в окне пригрезится Спокойная тишина, По солнцу цыганскому – месяцу Дорога одна видна. И только дорогой этою Идти суждено тебе За странниками и поэтами К Прекрасной Даме — Судьбе. 4 января 1949