Фред вытер глаза и обернулся.

— Когда я могу забрать тело?

— Когда вам будет угодно. Причина смерти ясна, поэтому смысла держать ее здесь — нет.

— Доктор, скажите честно — у нее были шансы?!

Док опустил взгляд.

— Какое теперь это имеет значение?

— Прошу вас, мне важно знать это.

Человек в белом халате тяжело выдохнул.

— Если я скажу вам — да, вы меня возненавидите.

— Так, значит?!

— Нет. — Док отрицательно помотал головой. — Я не говорил вам этого, но у Евы было слабое сердце. Перенести трансплантацию она вряд ли бы смогла. Сожалею.

— Почему вы не сказали мне об этом раньше?

— Зачем? Я знал, что ее дни сочтены. Но, если бы я сказал, что даже при наличии донора она обречена, я забрал бы у вас последнее — надежду.

Фред молчал. Он хотел сказать что-то резкое и обидное, но слов не находилось. Док был прав. Надежда умерла вместе с Евой.

Из морга они шли молча. Врач и родственник, не спасенного им, пациента. Уже в холле, заметив взгляд дока на Пашке, Фред попросил.

— Док. Этот мальчик. Я усыновил его.

Во взгляде врача мелькнуло удивление. Непонимание происходящего и услышанного. Хотя, кто знает, зачем старик сделал это.

— Он из России. Мне сказали, что он серьезно болен. Вы могли бы его осмотреть?

— Сейчас?

— Если вы сочтете возможным.

— Конечно. — Док кивнул. Наверное, сейчас он не отказал бы этому несчастному человеку ни в чем. Не то, что посмотреть маленького приемыша.

— Не знаю, как вы к этому отнесетесь, но я хочу, чтобы позднее мальчик прошел полное обследование. Включая томографию. Есть подозрение, что у него в голове опухоль.

Док удивился еще больше: «Неужели, этот несчастный взял еще одного обреченного?!»

— Это будет непросто — у него ведь нет страховки?!

— Я оплачу обследование сам.

— Тогда, если хотите, можем начать прямо сейчас.

— Благодарю вас.

Пашка сидел на стуле, щурился и смотрел на врача. Маленьким фонариком док светил ему в глаза.

— Вы можете попросить его раздеться?

— Попробую. Он ведь не знает ни голландского, ни английского. А я — русского.

Но Пашка все понял без слов. Старик снимал с него одежду и складывал на кушетку. Потом подвел к доктору, тот прислонил стетоскоп к уху и слушал его дыхание. Сердце работало, как часы. Док посмотрел горло — все было в норме. Пальпировал живот — изъянов не было. Опухоль мозга? Вряд ли — он видел детей с таким недугом, они были совсем другие.

— Господин Ван Герт, должен вам сказать, что я не нахожу в этом ребенке никаких признаков тяжелого заболевания. Хотя мой осмотр достаточно поверхностен. Точный диагноз могут показать только анализы и, упомянутая вами, томография.

— Когда можно ее провести?

— Знаете, на томограф необходимо направление специалиста, но думаю, я смогу решить эту проблему.

— Благодарю вас.

— Не стоит. Если хотите, мы сможем провести ряд лабораторных анализов уже завтра.

— Спасибо.

Результаты обследования были готовы через неделю. Док был доволен, хотя бы одна приятная новость для этого бедолаги. Мальчик был здоров. Не полностью, конечно, но в целом это был вполне жизнеспособный ребенок. А, главное, никакой опухоли. Комплекс терапевтического лечения и больше ничего.

Ван Герт воспринял новость, как должное. Док так и не понял — либо старик уже знал об этом и хотел подтверждения, либо шок от смерти Евы не давал ему полноценно мыслить. Фред сухо поблагодарил.

— Я вам очень признателен.

На выходе из клиники Фреда застал звонок. Звонил Александр.

— Мистер Ван Герт, пауза, кажется, затянулась. Прошла неделя, а вы не даете о себе знать.

— Александр, вынужден вам кое-что сказать…

— Что же?

— У меня изменились планы. Я не хочу этой операции. Я хочу, чтобы мальчик жил.

— Даже так?! А ваша внучка?

— Ева умерла. — Фред замешкался, — А Павел, он — здоров. Я не знаю, откуда у вас такие сведения, но у него нет никаких серьезных заболеваний.

— Вы уверены?!

— Абсолютно.

— А наш договор?

— Алекс, чего вы хотите?

— Того же, что и раньше.

— Вы хотите денег?

— Вы крайне проницательны. Если у вас изменились планы, то у нас они остались прежними. Хотите оставить мальчика себе — пожалуйста, только заплатите за это.