И Брехту предстояло в этом убедиться.

Но для начала ему пришлось преодолеть немало трудностей.

Во-первых, путешествие в Пещеру оказалось не таким простым делом. Новичку завязали глаза, связали руки, чтобы не смог тайком стащить повязку, заткнули ноздри клочками шерсти, чтобы не ориентировался по запаху, — и усадили верхом на горного барана, на котором и пришлось проделать все путешествие. Вдобавок, чтобы Брехт не смог сосчитать повороты и запомнить количество шагов, его напоили горьким отваром, настоянным на просяной бузе, так что с полпути Брехта развезло, и он, сначала действительно считавший повороты, вскоре сбился со счета. В какой-то момент ему стало так весело, что он, раскачиваясь в седле в такт неспешным шагам барана, стал распевать военные песни, начав, разумеется, с самого известного, походно-боевого гимна орков: «Мы по рогам ушастым настучим!» Шаман, ведший на поводу барана, только качал толовой и морщился — голос у молодого орка был хороший, громкий, но очень уж пронзительный. Страдальчески морщился даже баран и словно вздохнул с облегчением, когда пошедшего на второй круг Брехта прервали, тряхнув за плечо:

— Все! Приехали!

— А? Чего? Уже все? Эх, только во вкус вошел… Ну да ладно!

Он перекинул ногу через голову барана, попутно влепив ему сапогом по рогам, и спрыгнул наземь.

— Это чего, а? — покачнулся, пошире расставив ноги. — Ты куда меня завез? Тут же все шатается!

Шаман кинулся снимать повязку с глаз Брехта и ремень с его запястий.

Проморгавшись, Брехт обнаружил, что стоит на пороге небольшого грота, украшенного сталактитами и сталагмитами причудливой формы, а также блестевшими в стенах камнями так, словно они оказались в императорских покоях, а не в обители шаманов. Увидев среди колонн нескольких стариков в расшитых сверху донизу парках, Брехт оглянулся на проводника:

— Опа! А ты не сказал, что у меня слушатели есть!.. Я сейчас допою!

Расставив ноги пошире и ухватившись за какой-то сталактит для устойчивости, он уже набрал полную грудь воздуха, когда старики, прекрасно слышавшие финал его сольного выступления, переглянулись и хором заорали:

— Не надо!

— Чего?

— Не надо! Больше не надо петь! Мы и так…

— Ж-жаль. — Брехт выпустил сталактит, опасно покачнулся. — Тогда, может быть, станцуем?

Старые шаманы опять переглянулись и поманили пальцем проводника:

— Ты что ему наливал?

— То же, что всем неофитам! — пожал тот плечами, провожая взглядом молодого орка, который тем временем прошелся в танце между сталактитами, случайно смахнув рукой один из них.

— Тогда чего его так развезло?

Все шаманы, вытаращив глаза, следили за новичком, который оставлял позади себя просеку из сломанных сталактитов.

— Танцы народов мира! — достигнув противоположной стены грота, громогласно объявил Брехт.

Не сговариваясь, шаманы вскинули руки, сделав одинаковый нейтрализующий пасс.

Несколько молний ударили в грудь новичка. Запахло паленым.

— А зависть — плохое чувство, — изрек Брехт и рухнул на камни, как подрубленное дерево.

Шесть стариков осторожно приблизились к неподвижному гиганту, и один из них опасливо потыкал в него концом посоха.

— Ну, — озвучил он общую мысль, — и как мы его теперь с места сдвинем?

Ездовой баран тяжело вздохнул и закрыл глаза, покоряясь судьбе.

— Мм…

— Очнулся?

— О-о-о…

— Как ты себя чувствуешь?

— У-у-у…

— Исчерпывающий ответ! Глаза открыть можешь?

В глаза словно насыпали песку, во рту словно хорек сдох, а голова напоминала одновременно молот и наковальню. Вдобавок во всем теле было такое ощущение, словно его долго били, причем все существующие на планете существа. Со второй попытки глаза удалось раскрыть с помощью пальцев и, придерживая веки, осторожно оглядеться… Вернее, попытаться…

— Све-э-эт! Уберите свет!

Сидевший на земляном полу старик внимательно посмотрел на плошку со свиным жиром, в которой плавал слабо тлевший фитилек.

— Свет! — почти стонал валявшийся рядом орк. — Палачи! Сволочи!

Вздохнув, шаман легким движением погасил огонек. Теперь остался только слабый отсвет от покрывавших стены лишайников. Для жителя подземелий вполне нормально, для человека — тьма, хоть глаз выколи.

— Так лучше?

— Угу. — Веки опять пришлось придерживать пальцами, поскольку они оказались неожиданно тяжелыми. — Вот гоблин… Где это я?

— В Пещере, — последовал ответ.

— Ага. — С третьей попытки удалось сесть прямее, но тогда перед глазами все начало вращаться. — А как я сюда попал?

— Не помнишь?

— Не-а. Помню — император… мы дрались… а потом пили…

— Что пили? — живо заинтересовался собеседник.

— А что наливали, то и пили!

— А еще хочешь? — последовал вкрадчивый вопрос.

Вместо ответа молодой орк сорвался с места и чудом успел добежать до выхода, где его стошнило. Старик терпеливо прислушивался к доносящимся снаружи звукам. Стоицизма обитателям Пещеры было не занимать.

— Никогда! — с чувством промолвил молодой орк, по стеночке вползая обратно. — Никогда больше не буду пить! Тем более такую гадость!