К концу урока Макарова стала замечать на себе косые взгляды одноклассников. Ребята смотрели на Катю и перешептывались с улыбками. Она поняла, что, может быть, как-то странно выглядит.

На перемене к ней подошла Карпова и указала на нос:

— Чего он у тебя такой красный?

Макарова быстро достала зеркальце и заглянула в него. На ее бледном лице нос выделялся большим красным пятном.

— Не может быть, — девочка отказывалась верить в увиденное. — Воронцова!

Катя подбежала к Дине и закричала, чем собрала толпу любопытствующих.

— Ты что наделала! — размахивая руками, указывала она на свой нос.

— При чем тут я? — еле сдерживаясь, что-бы не рассмеяться, спросила Диана.

Класс тоже не мог понять, какое отношение к красному носу может иметь Воронцова. Но, помня последние события, с интересом ждал, что же будет дальше.

— Зачем ты мне это сделала? — Макарова готова была полезть в драку.

— Как я могла это сделать, если даже не прикасалась к тебе? — Дина округлила глаза.

— Ты мне пожелала, чтобы мой нос стал красным, — и вот это произошло.

— Может, ты его натерла? — участливо спросила Полина.

— Пальцем его не трогала! — Катерина покрутила пальцем перед Дининым лицом. — Это твои шутки!

— Погоди, нельзя же теперь во всех неприятностях обвинять Дину, — произнес Пылкин. — Она гипнотизер, а покраснение носа — совсем другое дело.

— Я вовсе не гипнотизер, — вставила Диана, — это вы сами придумали.

— На той перемене Воронцова стояла у окна, я подошла к ней и попросила, чтобы она сделала что-нибудь необычное, — начала объяснять Макарова, — а она сказала, что у меня покраснеет нос.

— Не говорила я так, — рассмеялась наконец Дина. — Катя, хватит городить чепуху, разбирайся сама со своими проблемами.

Диана понимала, почему у Макаровой покраснел нос, но она так сильно злилась на Катю за то, что та рассказала лишнее Максиму, что ничуть об этом не жалела и исправлять ничего не хотела. «Пусть походит такая красивая, — думала Диана, — меньше болтать будет».

Макарова села за свою парту и стала припудривать красные пятна. Это совсем не помогало — теперь ее лицо было похоже на маску.

К Дине подошел Фомичев.

— Вот только не надо нравоучений, — встретила его девочка.

— Ты обещала не использовать кулон, — тихо сказал Артем.

— Его у меня нет, — честно призналась Диана.

— Думать тоже нельзя, забыла?

— Я не могу не думать, особенно когда есть такие глупые особы, которым все неймется.

— Она тебе дорогу перешла?

— Хуже, Макарова разболтала Максу про мои необъяснимые способности. Если он узнает, в чем дело, будет плохо.

— В чем дело, знаем только мы трое, а Катька тут ни при чем, она ни о чем не догадывается, — сказал Артем.

— Все равно Максим теперь будет гадать и допытываться, не вляпалась ли я в какую ненормальную историю.

— Отвертишься.

— Менять ничего не буду — и так ее нос пройдет, — решительно заявила Диана, устав спорить с Фомичевым.

— Знаешь, принеси его мне, — предложил вдруг мальчик.

— Тебе? Зачем? — удивленно посмотрела на него Диана.

— Затем, чтобы ты больше им не злоупотребляла.

— Хочешь сам?

— Глупая ты, Диана, этот кулон глаза тебе закрыл. Неужели ты не понимаешь, что так нельзя. Одно дело, когда ты просто злишься на кого-то, и совсем другое — если все это подкрепляется таким страшным «оружием».

— Ну конечно, я глупая. Зато вокруг меня собрались сплошные умники. Ничего я тебе не принесу, — резко ответила девочка, — сама его в треугольник верну.

— Без меня не ходи, — Артем схватил ее за руку, — обдумай все, что я тебе сказал.

Мальчик отошел, понимая, что с Дианой творится что-то неладное. Надо ей помочь избавиться от этого наваждения, и быстрее. А завтра, не откладывая, следует отнести кулон в зону, забросить его подальше, чтобы и следа от него не осталось.

— Постой, Дина! Погоди!

— Чего тебе, Фомичев?

— Идем завтра в треугольник? — спросил Артем на улице, догнав Диану и Полину.