— Нет. — Грейс почувствовала, что сомневается. — Предпочитаю иметь дело с кошмарами, чем чувствовать, что мной кто-то управляет.

— Ясно.

Прижавшись к Лютеру, вскоре она прекратила дрожать, дыхание нормализовалось. Грейс медленно выдохнула, села на край кровати и обняла себя руками.

— Если ты еще не понял, Лютер, я тяжелый случай. Ты уверен, что хочешь быть связанным со мной?

— Если ты еще не поняла, мы уже связаны. — Он взял трость и обошел кровать, чтобы сесть рядом с ней. Близко, но не соприкасаясь. — И здесь ты не единственный тяжелый случай. Итак, что за сон?

— Не стоит тебе знать.

— Нет, — возразил Лютер, — еще как стоит.

«Он имеет на это право», — подумала Грейс и начала тихо говорить:

— Я говорила тебе, что несу ответственность за смерть Мартина Крокера. Но он был не первым.

Лютер молчал. Просто ждал.

— Был еще один человек. Когда мне было четырнадцать лет.

— Это когда ты жила в приемной семье?

— Да. — Грейс вытянула руки и взглянула на ладони. — Однажды ночью он пришел в мою комнату. Сказал, что хочет сделать из меня женщину. Его аура привела меня в ужас. Я инстинктивно применила свой талант, все это для меня было еще в новинку. Я не знала, на что способна. Я себя не контролировала.

— Ты применила талант, и он умер.

— Он склонился надо мной, трогал меня. Я уперлась руками ему в грудь и отпихнула.

— Руками и всей энергией своей ауры.

— С моей стороны это был инстинкт и паника. Думаю, он пытался кричать, но звука не было. Он просто упал и умер. — Она сжала руки в маленькие кулачки. — Было такое чувство, будто я прикоснулась к раскаленной печи. Но никаких ожогов на ладонях не было. Боль быстро прошла. Через сорок восемь часов худшее было позади. Но четыре дня спустя я зашла в закусочную, чтобы купить кусок пиццы. Продавец случайно уронил пластиковую тарелку. Мы оба нагнулись за ней и соприкоснулись руками. Жжение вернулось. Не такое сильное, но было больно. Я испугалась. Подумала, что это на всю жизнь.

Лютер взял ее за руку.

— Это был первый раз, когда ты стала сверхчувствительной?

Грейс взглянула на его руку, в которой спряталась ее ладонь, и в очередной раз удивилась тому, насколько приятно прикасаться к кому-то и чувствовать прикосновения.

— Да, — ответила она.

— Что ты сделала? — спросил Лютер. — Потом?

Грейс знала, что он не имеет в виду инцидент с пиццей.

— После того, как монстр свалился на мою кровать, я упаковала свои вещи, вытащила деньги из его бумажника и сбежала.

— Умница.

— Я боялась, что меня обвинят в его смерти. — На несколько секунд повисла тишина, наполненная сомнениями. — Учитывая, что я действительно виновата, не думаю, что было бы разумно остаться и пытаться объяснить, что произошло. В конце концов, причиной смерти признали сердечный приступ, но то, что я сбежала с деньгами, выглядело не очень. Я знала, что не могу вернуться. Да я бы и не вернулась в тот дом, ни при каких условиях.

— И тогда ты оказалась на улице?

— Да. Я уже говорила, что благодаря таланту смогла выжить. Он подсказывал, кому можно доверять, а кого лучше избегать. Можно сказать, улицы многому меня научили. Какое-то время я спала в приютах. Мыла посуду. Обзавелась кое-какими связями. В конечном счете, организовала небольшое успешное дельце по продаже… разных вещичек.

— Но не себя, — уверенно заявил Лютер.

— Нет. Даже если бы я отчаялась настолько, чтобы продавать себя, это был бы не вариант. Мне тяжело прикасаться даже к тем людям, которые мне нравятся. Не могу представить, что занимаюсь с кем-то сексом только ради денег. Я бы этого не выдержала. — Грейс поморщилась. — Наверное, я сошла бы с ума и начала убивать клиентов, что не пошло бы на пользу бизнесу.

— Что ты продавала?

— В основном, фальшивые документы через интернет. У мамы был талант криптографа высокого уровня, она была компьютерным гением. Перед смертью она научила меня ориентироваться в интернете. Из меня получился отличный посредник между покупателями и продавцами.

— Ты брала комиссионные от совершенных сделок?

— Да. На самом деле работа прибыльная, но и рискованная. Однажды я решила найти себе настоящую работу, не связанную с мытьем посуды и продажей поддельных документов.

— Почему?

Грейс пожала плечами:

— Потому что хотела понять, каково это — быть нормальной. Так наивно. Не думаю, что такие, как мы, когда-нибудь почувствуют себя нормальными.

— Какую работу ты нашла?

— Хочешь верь, хочешь нет, я начала работать в цветочном магазине. — Воспоминания вызвали у нее легкую улыбку. — Мне там нравилось, хотя нормальной я себя так и не почувствовала. Через некоторое время меня повысили до менеджера. Тогда-то Мартин меня и нашел. Он пришел купить дюжину роз для одной из своих женщин и сразу распознал во мне сильного парапсихолога. Он был стратегом высокого уровня и быстро понял, что я могу ему пригодиться. В то время Мартин управлял небольшим казино, и у него были проблемы. Он предложил мне работу в своей службе безопасности.

— Какие проблемы?

— На казино нацелилась группа мошенников. Они обдирали его до нитки. Босс Мартина начал подозревать, что тот был ответственным за убытки.

Лютер сильнее сжал ее руку.

— Что Крокеру нужно было от тебя?

— Я составляла профили игроков. Указывала на членов группы мошенников. Одно за другим, и Мартин в итоге стал президентом компании, которой принадлежало казино. Дела пошли в гору.

— Он использовал тебя.

Грейс покачала головой:

— Это было равноправное партнерство. В обмен на мою помощь Мартин заботился, чтобы у меня была высокая зарплата и образование. Он считал себя Пигмалионом [58] . После того, как он основал «Мир Крокера», у меня не только сильно повысилась зарплата, но и появились акции компании.