Какой-то мальчуган предупредил Марио, что Константино Гарацци приглашает его пропустить стаканчик сегодня вечером. Гарофани понял, что приятель должен сообщить ему решение Синьори, и ответил, что не преминет зайти. Серафине пришлось укреплять мужество супруга. Почтенная матрона не сомневалась, что сегодня все обойдется наилучшим образом – ее никогда еще не обманывали предчувствия. Марио не посмел бы усомниться в правоте жены, но до конца уверовать в точность ее предсказаний он тоже не мог. Опять же этот вандал Дино, как говорится, утешил, заметив, что, уж коли нравится делать глупости, будь готов и расплатиться за них. Вообще, надо сказать, поведение Дино все больше сбивало домашних с толку.

Короче, когда в условленное время Марио постучал в ставень Гарацци, он чувствовал себя далеко не блестяще.

– Это ты, Гарофани?

Гостю пришлось собрать всю свою волю, чтобы наконец ответить утвердительно. После этого он оказался в темной каморке, но вместо синьоры Гарацци на ее стуле восседал мужчина. Марио видел лишь его спину. Он повернулся в сторону приятеля, но тот, поднеся палец к губам, лишь прошептал:

– Это Марио Гарофани, синьор.

– Хорошо. Пусть сядет лицом к двери.

Марио растерянно выполнил приказ. Сухой тон таинственного собеседника произвел на него крайне неприятное впечатление.

– Марио Гарофани, Гарацци передал нам все, что вы ему рассказали по поводу весьма прискорбных событий в Генуе. Мы навели справки. Вашего шурина Рокко действительно убили, а ваш сын Альдо спасся благодаря вмешательству пары британских туристов, чьи имена нам тоже известны. Следовательно, с вашей стороны речь идет не о злом умысле, а лишь об оплошности.

– Но, синьор, Рокко и…

– Молчать! Можете говорить, только если я о чем-то спрошу. Учитывая, что одного из членов вашей семьи убили, а другого ранили, мы даем вам шанс. Вы согласились участвовать в сделке и взяли товар. Вам известна его стоимость, не так ли?

– Верно, синьор.

– Вы передали его получателям?

– Нет, синьор.

– Вы можете вернуть его нам?

– Нет, синьор.

– В состоянии ли вы сейчас или в ближайшее время возместить нам его стоимость?

– Нет, синьор.

– Судя по вашему рассказу, нападение совершили неаполитанцы?

– Альдо уверен в этом. Он слышал, как они ругались.

– Узнав о случившемся, мы сразу приняли меры. Никто не выедет из Неаполя с нашими брильянтами. Мы даем вам десять дней, чтобы найти и вернуть их. В противном случае ваш старший сын умрет, и вы получите еще восемь дней на розыски, прежде чем мы нанесем новый удар.

Марио всхлипнул от отчаяния.

– Ведь вы не сделаете этого, правда, синьор?

– Гарацци по-прежнему останется посредником между нами.

– Это несправедливо, синьор, клянусь вам, несправедливо!

– А получить миллион лир только за то, чтобы отвезти брильянты в Геную, по-вашему, честно? Константине, поверните его лицом к левой стене, да пусть не оборачивается, пока я не выйду. Так будет лучше для вас обоих. И еще одно, Гарофани: если вам вздумается отомстить убийцам свояка, мы защитим вас от полиции. Желаю удачи!

Не считая малышей, вся семья поджидала возвращения Марио. По его убитому лицу каждому стало ясно, как обстоит дело. На сей раз Гарофани не поддался приступу красноречия и в нескольких словах описал встречу у Гарацци, утаив, однако, что первой жертвой должен пасть Альдо.

– Я совершенно не соображаю, с чего начать… – сказал он в заключение. – А ты, мама?

Во всех серьезных случаях руководство кланом Гарофани брала на себя Серафина.

– Надо удирать, – категорически заявила она. – Завтра собираем монатки и бежим.

– Куда?

– В Калабрию, к моей кузине Гортензии. Если она жива, то поможет нам.

Отличная мысль! Уж в Калабрии-то их точно не станут искать. Марио поблагодарил жену и объявил, что с утра начнутся сборы. Но Альдо и Джованни возмутились. Они заявили, что не желают бежать и не позволят прикончить себя. Лауретта с удовольствием поехала бы с матерью, но не могла же она покинуть мужа! Джельсомина поклялась, что не оставит Неаполь, пока есть хоть тень надежды найти убийцу Рокко. Дино, естественно, поддержал ее. Таким образом, все остались на виколо Сан-Маттео, уповая на жалость и поддержку Мадонны.

По мере того как поезд уносил ее от Генуи, Одри все больше охватывало волшебное ощущение свободы. Теперь она и в самом деле почувствовала себя на каникулах. Алан же и его мать исчезли в дымке, которой мисс Фаррингтон отгородилась от прошлого, то есть от всех тех лет, что ей пришлось прожить, повинуясь чужой воле. В Риме девушка провела чудесный час на Стазьоне Термини, вспоминая, с каким нетерпением в прошлый раз ожидала встречи с этим восхитительным городом. А путь от Рима до Неаполя окончательно очаровал мисс Фаррингтон. Добравшись до места, Одри велела отвезти ее в «Макферсон» и всю дорогу наслаждалась кипением толпы. Причем местные жители так явно радовались бытию и имели столь счастливый вид, что девушка прониклась симпатией к неаполитанцам, непохожим на ее соотечественников.