Потом отец, спохватившись, отправил меня на крышу заправки, следить за упырями.

Минут через десять мы закончили погрузку – шесть ящиков, восемь автоматов, немного еды и ящик газировки.

– Слезай, – крикнул мне отец.

Когда я оказался на земле, милиционер – крепкий дядька лет пятидесяти – окинул меня взглядом и повернулся к отцу:

– Твой?

– Ну.

– Это хорошо, что с тобой. Мои черт-те где остались…

Отец промолчал, только положил руку мне на плечо. Игорь сидел в кузове, копаясь в ящиках.

Милиционер протянул мне руку:

– Майор Соболев.

– Михаил. – Его пожатие было крепким.

Он взглянул на отца:

– Парень-то с оружием обращаться умеет?

– Я в ДОСААФе из мелкашки шесть из десяти выбиваю, – немного обидевшись, ответил я. – А в школе, на энвэпэ, автомат собираю за пятьдесят секунд.

– Норматив – сорок пять секунд, – буркнул майор, но скинул с плеча автомат и протянул его мне.

Это был не как у нас в школе, АК-47, а укороченный, со складным прикладом АК-74У.

– Эй, там, в кузове, – крикнул он. – Дай оружие и боеприпасы.

Игорь высунул голову, протянул автомат и несколько магазинов. Спросил:

– Слышь, майор, а что в милиции-то говорят?

Соболев выдал мне два рожка, снял фуражку и вытер пот со лба. Потом ответил:

– Связь отсутствует. На всех частотах треск и пустота. И в штабе, и в управлении – полное отсутствие признаков жизни. Я пока там оружейную комнату чистил да транспорт выбирал – вообще никого не встретил.

– А люди какие рядом ходили, нет?

– Нет. Я потому здесь и окопался – колонок в городе немного, если кто уцелел, так точно сюда придет. Без горючего жизни нет.

Игорь понимающе кивнул. Отец сплюнул:

– Не иначе, это американцы бомбу бактериологическую скинули.

– Может быть, – Игорь пожал плечами. – Сейчас не до этого. Давайте двигаться к заводу, времени нет.

– А что там? – встрепенулся Соболев.

– Наши, – кратко пояснил Игорь. – Наши.

Майор кивнул довольно, уточнять не стал.

Мы перенесли оружие и патроны в кузов. Соболев набрал в канистру бензина и хотел сжечь трупы чеканутых, но его отговорили. Мол, не дай бог, бабахнет заправка, а куда другим деться?

Лучше положить канистру туда же, в кузов. На случай, если не доведется попасть на заправку.

Мы вернулись в кабину, Соболев забрался в кузов, похлопал по крыше.

Отец завел двигатель, грузовик зачихал и тронулся с места.

Игорь показывал, куда ехать. Кое-где дорогу перекрывали заторы из разбитых машин, брошенных троллейбусов. В одном месте нам встретилась перевернутая фура. Из разорванного борта высыпались зеленые яблоки. Мы не останавливались у таких пробок, не пытались их растащить. Отец просто разворачивал «МАЗ», и мы искали другой путь.

Сверху раздался грохот – это Соболев колотил по крыше кабины.

Отец затормозил и высунулся в окно:

– Чего?

– Налево смотри! – прокричал майор.

Мы глянули.

На углу хрущевки роилась большая группа чеканутых. Над их головами развевалась пестрая скатерть, насаженная, кажется, на швабру.

– Похоже на флаг, пап!

Отец кивнул, глянул на Игоря.

– Конечно, – отозвался тот. – Пробуем.

Отец резко развернул грузовик.

Наверху ударил автомат. Чеканутые задергались, некоторые упали. Они отхлынули от хрущевки, кинулись, спотыкаясь, к машине.

Игорь приоткрыл окно, высунулся по плечо, дал очередь.

– Назад! Закрой окно, – приказал отец.

Игорь послушался.

– Майор, держись там! – Отец дождался ответной реплики Соболева и резво вывернул руль, врезаясь в толпу чеканутых по касательной.

Взлетели тела, один ткнулся лицом в лобовое стекло. Отец удерживал руль, крутясь на месте. Под колесами хрустело, двигатель ревел, чеканутые скулили, хрипели и царапали машину.

– Стой, стой, – замахал руками Игорь. – Уже хватит.

Упыри растеклись в стороны, настороженно порыкивая. Видимо, смекнули, кто сильнее.

Тут вступил Соболев. Над крышей кабины расторопно застрочил «калаш». Отец опустил стекло со своей стороны, Игорь со своей – и лупанули в две дудки. Чеканутые прыснули прочь.

Из подвального окна высунулась рука – явно человеческая. Она резко задвигалась, будто звала.

– Пап, пап, смотри! – я прикоснулся к плечу отца.