– Преподобненький... Архангел Гавриил...

Одна тощая старая дева молитвенно сложила руки:

– Мой Христосик...

Это было невыносимо, и падре Жозе Педро взорвался. Хотя он знал, что большинство священников не возражают против такого обожания и получают неплохие подношения в виде кур, индюшек, вышитых носовых платков, а иногда даже старинных золотых часов, которые передаются в семье из поколения в поколение. Но у падре Жозе Педро было иное представление о своей миссии, он осуждал подобное поведение святых отцов и поэтому реагировал чересчур страстно:

– Вам что, нечего делать? У вас нет дома, вам не о ком заботиться? И я не Иисусик и не Архангел Гавриил... Идите домой... работать, готовить обед, ужин.

Богомолки смотрели на него так, словно он был самим Антихристом.

– Работая по дому, вы лучше послужите Богу, чем здесь, нюхая подолы священников. Идите, идите...- закончил падре.

И даже когда они ушли, напуганные, он все повторял скорее с болью, чем злостью:

– Христосик... Поминают имя Господа всуе.

А старые святоши побежали прямиком к падре Кловису, своему любимому духовнику, который был толст, лыс и всегда находился в прекрасном настроении, и рассказали, стеная и охая, о том, что пришлось им только что претерпеть. Падре Кловис ласково смотрел на них и утешал, как мог:

У него это скоро пройдет. Это поначалу. Потом он увидит, что вы просто святые, истинные дщери Господни. Это пройдет. Не печальтесь. Прочтите "Отче наш" и не забудьте про вечернюю службу.

Когда они ушли, он рассмеялся и пробормотал самому себе:

– Ох, уж эти новоявленные падре. Портят жизнь себе и людям.

Позднее прихожанки снова сблизились с молодым священником. Но, по правде говоря, полного взаимопонимания им достичь не удалось. Суровый вид, сдержанность, отвращение к церковным интригам были причиной того, что его скорее уважали, чем любили. Тем не менее, с некоторыми, в основном с вдовами и с теми, кому не повезло в семейной жизни, он все-таки подружился. И еще одно препятствовало их сближению: падре Жозе Педро был никудышным проповедником. Никогда не удавалось ему описать ад с такой убедительной силой, как падре Кловису, говорил он бесцветно и путано, зато был человеком глубоко верующим. А вот верил ли падре Кловис хотя бы в черта, сказать трудно.

Вначале подре Жозе Педро хотел отвести капитанов песка к этим прихожанкам. Он думал, что спасет этим не только детей от голода и нищеты, но и богомолок от губительной пустоты их существования. Он мог бы добиться, чтобы они заботились о детях с такой же пылкой преданностью, с какой служат церкви, всем этим толстым священникам. Падре Жозе Педро догадывался (скорее догадывался, чем знал), что, проводя все дни с утра до вечера за пустыми разговорами в церкви или вышивая платки для падре Кловиса, богомолки пытаются придать хоть какой-то смысл своей неудавшейся жизни, ведь у этих старых дев никогда не было ни мужа, ни сына, которым они могли бы отдать свою заботу и нежность. А теперь у них появятся сыновья. Долгое время лелеял Жозе Педро этот проект. Он даже привел в дом одной из своих прихожанок мальчишку из исправительной колонии. Это случилось еще до того, как падре познакомился с капитанами песка, когда он знал о них только понаслышке.

Опыт закончился плачевно: мальчишка удрал из дома старой девы, стащив столовое серебро. Он предпочел уличную свободу, пусть голодную и бесприютную, хорошей одежде и гарантированному обеду: уж лучше умирать с голоду и ходить в лохмотьях, но быть свободным, чем громко молиться три раза в день и торчать в церкви с утра до вечера. Потом падре Жозе Педро понял, что опыт провалился скорее по вине старой девы, чем мальчика. Ведь, очевидно, - думал падре, - невозможно превратить беспризорника в святошу. А вот честным, работящим человеком он стать может. И падре собрался, еще не зная капитанов, свести их с одинокими прихожанками, надеясь, что на этот раз, хорошо все спланировав, он добьется успеха. Но, попав в банду и немного узнав капитанов, он понял, что нелепо даже мечтать об этом, потому что любовь к свободе - единственная страсть, владеющая сердцами этих мальчишек. Тогда он решил искать другие пути.

Вначале капитаны смотрели на него с недоверием. Они много раз слышали, что со священниками лучше не связываться, что ходить в церковь - не мужское дело. Но падре Жозе Педро был раньше рабочим и знал, как найти к ним подход. Он обращался с ними, как со взрослыми, как с

друзьями и таким образом сумел завоевать доверие даже тех, кто, как Педро Пуля и Профессор, не любил молиться. Труднее всего ему было с Хромым. Если Профессор, Педро Пуля и Кот были просто равнодушны к словам падре (Профессору однако он нравился за то, что приносил почитать книги), а Сухостой, Жоанн Длинный и, особенно, Фитиль внимательно к ним прислушивались, то Хромой все воспринимал в штыки, оказывая поначалу упорное сопротивление. Однако, в конце концов, падре победил: теперь все капитаны доверяли ему, а у Фитиля открылось призвание к служению Богу.

Но в тот вечер падре был встречен без особого энтузиазма. Фитиль поцеловал ему руку, Сухостой тоже. Остальные просто поздоровались.

– Сегодня я хочу всех вас пригласить в одно место, - объяснял падре Жозе Педро.

Мальчишки навострили уши:

Пришел звать вас к вечерне. Хотелось бы посмотреть, кого соблазнит.., - хотел сострить Хромой, но прикусил язык, встретив грозный взгляд Педро Пули.

Но падре улыбнулся по-доброму. Он уселся на ящик, и Жоан Длинный увидел, какая у него старая и пыльная сутана. Заштопанная в нескольких местах черной ниткой, она была слишком велика для его худой фигуры. Жоан ткнул локтем Пулю, но Педро и сам это заметил.