Шелдону показалось, что она сейчас расплачется. Ее пронизывала дрожь, глаза блестели.

— Но тогда что? Что, Шелдон? Мы едва знаем друг друга, значит, о любви речи быть не может. Нет и настоящей духовной близости и доверия. Нет прошлого, как, впрочем, и будущего, — упавшим голосом добавила она. — Так что же тогда?

Вместо ответа он медленно наклонил голову и губами коснулся ее шеи чуть повыше пуговки на воротнике ночной рубашки. Ее тело было теплым и мягким, как лепестки роз, цветущих в саду.

— Вот это и есть причина, — ответил он, покрывая нежными легкими поцелуями лицо, шею, мочку уха. — Ты и я. Твоя кровь, пульсирующая под моими губами.

Дороти не произносила ни слова. Силы оставили ее, и она не могла ни возражать, ни соглашаться, когда Шелдон обнял ее и привлек к себе. И она, такая хрупкая и беззащитная, замерла у него на груди.

— Расслабься, — тихо сказал он, вдыхая аромат волос, бархатистой кожи. Его руки скользнули по легкому халатику от плеч по спине к бедрам. — Не сопротивляйся.

Дороти не выдержала испытания. Голова поникла, и она прильнула к сильному, влекущему ее телу. Сердце трепетало в груди, словно крылья мотылька, устремившегося к пламени свечи.

— Шелдон, — невнятно шептала она. — Шелдон…

Он жадно ласкал ее до тех пор, пока мягкое безвольное тело не прижалось к нему сильнее.

— Вот так, Дорри. Ты и я. Твое тело и мое.

Она уткнулась лицом ему в грудь в вырезе полурастегнутой рубашки и прикоснулась к ней губами… раз… другой. Когда под губами оказался его сосок, Дороти тихо застонала.

— Твое тело и мое, — повторил Шелдон низким хриплым голосом. Ее губы сводили его с ума, хотя он был уверен, что она об этом и не догадывается. — Сейчас мы вместе отвечаем на все твои вопросы.

Дороти подняла лицо, повернувшись к Шелдону, словно роза, тянущаяся к солнцу, и он, вздохнув с облегчением, прижался губами к ее рту. Эта женщина завораживала его. Он хотел ее с тех пор, как впервые увидел, и желание не проходило.

Положив руки ей на бедра, он крепко прижал ее к своей изнывающей напрягшейся плоти. Язык, осторожно раздвинув ее губы, глубоко проник в сладкий рот. У Дороти перехватился дыхание. Ласки Шелдона становились все требовательнее, не оставляя ей выхода. На этот раз он не станет останавливаться на полдороги. Но только не в этой комнате.

Огромным усилием воли Шелдон заставил себя прервать поцелуй и медленно отстраниться от Дороти. Ее полные мягкие губы и зеленые глаза, в которых мерцал таинственный свет, манили его. И он боялся, что не удержится и овладеет ею прямо в коридоре, как только за ними закроется дверь детской. Он терял голову, тело пылало. Хотя спальня его была рядом с комнатой Дэвида, но этот путь сейчас казался ему неимоверно долгим.

— Идем, — позвал он, потянув Дороти за руку. — Здесь не место.

— Почему? — растерянно спросила она, не понимая, в чем дело. — Почему?

Она забыла, где они находятся! В другое время он бы посмеялся над ней, но сейчас желание, охватившее его, было непереносимым. Держать ее в объятиях, ласкать, любить ее — вот то единственное, чем он хотел заниматься, пока сладостная мука не будет утолена.

— Дэвид, — пояснил Шелдон нетерпеливо. — Он может проснуться.

— Дэвид? — переспросила Дороти, словно очнувшись. Ему не следовало забывать, что имя сына действует на нее магически. Зеленые глаза прояснились, а рука решительно высвободилась из его пальцев. Бросив виноватый взгляд в сторону детской кроватки, она простонала: — О Боже! Дэви…

— Идем, — позвал ее Шелдон. — Мы будем совсем близко. Моя комната рядом.

Но чары развеялись. Реальность с ее проблемами вернула Дороти на землю, и она сжала перед собой руки, стараясь унять волнение.

— Не могу…

— Моя комната рядом, — повторил Шелдон. — Мы услышим, если Дэвид проснется.

Он упустил момент и понял, что женщины, пылавшей страстью, больше нет. Ему не удастся вернуть ее в свои объятия.

— Не могу! — Дороти с тоской посмотрела на него, но повторила: — Не могу… быть с тобой. Это невозможно.

— Но почему? — Шелдон ничего не понимал. Ему казалось, что она словно удаляется от него, да и он постепенно остывал. Волнение утихало. Пламя, бушевавшее внутри, угасало.

— Милтон… Мои адвокаты… — избегая его взгляда, смущенно лепетала Дороти. — Он… они… предупреждали, что я не должна… не должна… — Она вздрогнула и крепко обхватила себя руками за плечи. Даже в полумраке было заметно, как багровый румянец залил ее лицо и шею. — Словом, я не могу рисковать, вступая с тобою в связь…