Сергей быстро прошел в гостиную, где Никодим уже подавал мужчинам коньяк тридцатилетней выдержки, что его дед хранил для особого случая. По справедливости момента бутылка была вскрыта именно сегодня, в этот день. День возвращения его домой.

Сергей встал у камина, грея замершие ладони у огня, не решаясь задать самый важный для него сейчас вопрос. Его дед и Арсеньев что-то говорили ему, смеясь, а он не слышал ни слова из их речей.

— Где моя жена? — медленно спросил Сергей, прерывая их смех, бьющий по нервам своей притворностью, поворачиваясь к ним, чтобы уловить малейшую мимику — что-что, а читать по лицам он прекрасно научился за время его плена.

Дед и Арсеньев быстро и тревожно переглянулись, и это не ускользнуло от Сергея. Ледяная рука вдруг сжала его сердце. Она умерла, вдруг подумал он и оперся ладонью о каминную полку, потому как ноги отказались держать его. Он, словно оглох и ослеп при этой мысли, все происходящее вокруг было будто в тумане. Поэтому он не сразу услышал, как Арсеньев что-то втолковывает ему, дергая за рукав, чтобы привлечь его внимание.

— Она жива! Жива, слышишь? Жива и здорова! — чуть ли не кричал Павел, тряся его за локоть. Сергей перевел на него глаза, полные такой муки, что у Арсеньева сперло дыхание в груди.

— Это правда? — Сергей тут же схватил его за плечи. Как совсем недавно это делала Марина, невольно отметил про себя Арсеньев и замер в нерешительности. Как сказать ему правду? Ведь оттянуть этот момент решительно не было никакой возможности. Он беспомощно перевел свой взгляд на старого князя, который сейчас смотрел напряженно в огонь.

— Она жива. Клянусь тебе в этом, — проговорил Арсеньев, переводя глаза на Сергея, и тот тут же отпустил его. Боже, какую же силищу там приобрел Загорский, подумалось Павлу. Он начал растирать свои предплечья, старательно отводя взгляд от пытливого взора Сергея.

— Тогда где она? В Петербурге? У себя в имении, как его там называют? Почему не приехала? Ты передал ей мое письмо? — забросал тот тут же его вопросами.

Арсеньев покачал головой и, достав из кармана фрака сложенный вчетверо листок, протянул ему. Сергей в момент вспыхнул от злости, схватил его за отвороты фрака, притянул к себе. Арсеньев при этом даже испугаться не успел — так быстро все произошло.

— Отпусти его, — тут же меж ними влезла рука старого князя, словно барьер между ними. — Гонцов, приносящих дурные вести, все же не следует казнить. Опомнись или я кликну лакеев!

— Почему? Почему? — словно не слышал его Сергей и при каждой реплике тряс Павла.

— Она замужем, — коротко сказал старый князь с явным надрывом в голосе и положил руку на плечо внука, легко и ободряюще сжал его. — Прости.

Всего два слова. Два коротких слова, но они перевернули его душу наизнанку. Потрясенный, Сергей отпустил фрак Арсеньева из своих рук, сделал пару шагов от него и отвернулся к камину, опершись руками на каминную полку. Его спина так сильно напряглась, что казалось, ткань его фрака сейчас лопнет по шву.

— Как это возможно? — глухо произнес он. — Она же моя жена.

— Тебя считали умершим, — ответил старый князь. — Соответственно, на тот момент ее последующий брак был вполне вероятен.

— Бред, это полный бред, — покачал головой Сергей. — Как? Когда?

— После госпожинок, в 1836 году, — ответил Арсеньев прежде, чем его успел остановить старый князь. Сергей замер на месте, а потом резко выпрямился и ударил со всей силы по каминной полке, сбивая при этом многочисленные безделушки, стоявшие на ней. Его кулак тут же начал кровоточить, но он не обратил на это никакого внимания. Потом еще раз ударил по мрамору каминной полки, разбивая костяшки пальцев, приводя в ужас своего деда и Арсеньева. Обернулся к ним со странным огнем в глазах.

— Кто? — спросил он тихо. Старый князь покачал головой.

— Я не думаю, что…

— Кто? — повторил Сергей. Его спокойного и безмятежного на первый взгляд вида кровь стыла в жилах. Лишь маленькая венка на виске билась в бешеном ритме. Сергей перевел взгляд на Арсеньева и прочитал ответ в его глазах.

— О Боже!

Он снова отвернулся к камину и уперся в него ладонями, ничуть не чувствуя жара от огня, что бил ему прямо в лицо. Арсеньев хотел было подойти к нему и что-то сказать, но старый князь остановил его предупреждающим жестом.

— Как это могло случиться? — глухо спросил Сергей, не повернув к ним головы. — Почему?

— Мы не знаем этого точно. Ты же знаешь, меня здесь не было, когда… когда все это произошло.

Старый князь вдруг перебил Арсеньева, резко поднимаясь с софы, на которой давал отдых своим больным ногам.

— Может, нам следует обсудить все это после? Ты, должно быть, устал, Сережа. Только прибыл же.

От этого мягкого «Сережа» у Сергея вдруг навернулись слезы на глаза. Он понял, что более не может сохранять хладнокровие и, изо всех сил сохраняя лицо, повернулся к своим собеседникам.