— Вы правы, grand-p`ere, — он подошел к деду и поклонился ему. Дед быстро перекрестил его и поцеловал в лоб.

— Ступай с Богом, отдохни с дороги.

Затем Сергей подошел к Арсеньеву. Тот смотрел на него с явной виной и состраданием в глазах.

— Мне очень жаль, — тихо прошептал он после того, как мужчины обнялись. Сергей ничего не ответил ему в ответ. Лишь на пороге комнаты, задержавшись в дверях, он коротко спросил, не поворачивая головы:

— Она знает, что я жив?

— Я тут же поехал к ней в Завидово, как получил от тебя вести, — быстро сказал Арсеньев. Старый князь отвел глаза, заметив, как вздрогнул внук при упоминании имения Воронина.

— И что она? Как отреагировала? Что сказала? — Сергей едва сдерживал свое волнение, бьющееся сейчас в его сердце.

— Она сказала, direz `a prince Zagorsky ses quatre v'erit'es, — после минутного молчания произнес слово в слово Арсеньев, и Сергей тут же прикрыл глаза, словно яркий солнечный свет, наполнявший комнату, резал ему глаза. Как жестоко! Как больно, Господи …

Сергей не выходил из своей комнаты до ужина. Ни его друг, ни старый князь не находили себе места до этого времени, то и дело посылая лакея подслушать за дверью, что делает барин в тиши своей комнаты в сумраке плотно задернутых гардин. Но комнатный возвращался и сообщал, что у барина тихо, ничего не слышно, видать, почивает. Матвей Сергеевич приказал лакею безотлучно дежурить у комнаты Сергея, и если что пойдет не так, то сразу сообщить ему. Сам он, извинившись перед гостем, удалился к себе, где долго молился перед иконами. На сердце у него была тяжесть оттого, что он знал причину поспешного брака Марины, но не имел ни малейшей возможности поведать о ней Сергею.

— Помоги ему, Господи, помоги ему, — шептал старый князь, едва слышно. Если бы он мог, он с готовностью взял бы на себя те душевные муки, что сейчас испытывал его внук. — Господи, как все запуталось…

Незадолго до ужина лакей передал от Сергея записку, в которой он просил прощения за то, что не может присутствовать на трапезе, ссылаясь на свою усталость с дороги, peut-^etre demain [263] . Старый князь и Арсеньев ужинали вдвоем, обсуждая какие угодно темы, только не те, что сейчас действительно волновали их. Они явно тяготились сложившейся атмосферой за столом и с облегчением в душе разошлись после по своим комнатам.

Перед тем, как идти к себе, старый князь зашел к внуку. Тот лежал на постели полностью одетый, в кромешной тьме, и сначала Матвей Сергеевич даже не заметил его.

— Пошто свечей на зажгли тебе? — спросил он, с трудом отпускаясь на кровать. От всех переживаний за последние дни у него снова разболелась спина. Надо будет просить Никодима, чтобы подогрели ему кирпичи перед сном.

— Я не захотел, — ответил Сергей. — Привык уже за эти годы без света.

Матвей Сергеевич протянул руку и коснулся плеча внука. Легонько сжал его.

— Если хочешь поговорить о том, что пришлось пережить, не молчи, говори. Сердце твоего деда сильное, многое еще перенесет. Поверь, в своей жизни я сталкивался со многим.

— Нет пока, — Сергей покачал головой. — Благодарю, быть может, после как-нибудь, когда пройдет поболее времени. Лучше расскажи мне, что произошло тут, пока меня не было. Кто умер, кто женился, et ainsi de suite [264] .

И Матвей Сергеевич рассказал ему все то, что сам знал, иногда вставляя такие саркастические и едкие замечания на тот или иной счет, что Сергей не мог невольно сдержать улыбки, восхищаясь в душе, как дед ловко угадывал всю подноготную того или иного человека. Лишь один единственный раз молодой Загорский болезненно поморщился — когда старый князь рассказал ему о смерти Натали.

— Ужасно, просто ужасно, — покачал головой Матвей Сергеевич. — Такая молодая и красивая женщина, такая ужасная смерть. Ее похоронили все же на кладбище, граф-таки добился разрешения Синода. Но пережитое все же отразилось на нем — не прошло и года, как он скончался от удара. Теперь в имении за хозяина какой-то дальний родственник. Принял наследство. Титул же отмер… Правда, тяжба только недавно закончилась. Ты же знаешь, после смерти богатого человека на его могилу слетается всякое воронье…

Сергей кивнул, погруженный в свои мысли. Столько потерь за этот день! Да, он не любил Натали так, как она того заслуживала, но она была ему близким и родным человеком, маленькая нить из его прошлого, в котором он был так счастлив.

На следующее утро, едва рассвело, Сергей приказал оседлать ему его вороного, который все эти годы ждал своего хозяина в конюшнях имения Загорских и тотчас узнал князя, приветственно ткнувшись мордой ему в плечо. Сергей ласково погладил его лоб, провел рукой по мощной шее.

— Мой милый коняка, здравствуй, — прошептал он, сглатывая комок, заставший в горле от такой нежной встречи. — Соскучился, Быстрый? Я тоже, коняка, тоже

Даже лошади вернее иных особей женского пола, с горечью подумал Сергей и легко вскочил в седло, словно и не было прошедших лет долгого перерыва.

Спустя полтора часа он уже был в имении, принадлежавшем ранее графу Ланскому. Он не стал заезжать в усадьбу и представляться новым хозяевам, оставив это напоследок, а сразу же повернул к церкви, стоявшей на расстоянии полверсты от усадебного дома. Там, за церковной оградой, хоронили представителей семьи Ланских, прямая ветвь которой оборвалась с уходом старого графа. Именно там лежала сейчас Натали.