Тщета: Собрание стихотворений
вернуться

Меркурьева Вера Александровна
Шрифт:

ЛИШНИЕ ОГНИ

Обессиленных рук перегиб уже не гибок – От несметных пожатий, объятий кандалов. И устали уста – от бесчисленных улыбок, От раздельности слов, одинаковости слов. Примелькались глазам лоскуточки имитаций – Обветшалое вымыслом творчество само – Световые эффекты небесных декораций, Видовые картины земного кинемо. Спят, остынув, сердца – и холодный сон глубок их, И покоен их отдых от стольких поз и фраз, От исканий, скитаний, страданий одиноких, От трагических фарсов, от грима и гримас. Притаились, притихли, замолкли и застыли – В тишине, темноте, пустоте, навек одни. Мировые метели в купели звездной пыли Затушили неверные, лишние огни. 17.I.1915

ЕВГЕНИЮ АРХИППОВУ

В тесной темнице заточнику не спится: Ликов незримых немые голоса, Плещет ли, блещет ли вещая зарница, Ставит ли, правит ли Арго паруса. Дышит, кто слышит, дыханием сирени, Стебли колебля, колышутся цветы. Мнятся ли, снятся ль блаженные колени Пенорожденной, явленной Красоты. Голос незвонкий, что волос тонкий, нитью Льет неотлитно, не внять ему нельзя: Пленный и тленный, к великому разлитью Млечного вечно пути твоя стезя. Ржавых затворов заплаканная зелень, Плесень в узорах – претворены, смотри: В злато и жемчуг заоблачных молелень, В ладан и смирну кумирни «Там – внутри». Дремлет, не внемлет, объемлет – не приемлет Звука в молчаньи и знака в темноте. Пленником семь лет – и будет им он семь лет, Майской и райской не верящий мечте. 26.VIII.1916.Кисловодск

«Замаскированных и ряженых…»

Замаскированных и ряженых Несвязный круг, неровный шаг. И не узнать, кем строй налажен их, И кто там друг, и кто нам враг. Случайно скованными парами Обручены-обречены, Своими чарами-кошмарами С чужими снами сплетены. И редко, редко, на мгновение – Ни с кем не слитое звено – Мелькнет непризнанного гения Неузнанное домино. И реже, реже, неприметная, Никем не принятая вновь, Неутолимо безответная. Пройдет Единая Любовь. И вскрик, и взгляд, бесцельно брошенный, Оплачет призрачную даль – Теней немилых круг непрошеный, Круженья лишнего спираль. 19.VIII.1915.

КИТАЮ-ГОРОДУ НА ЗАБОРОЛЕ

1. Купола

Кремлевские, церковные, святые, Литые, золотые купола. Архангельские головы седые, Ивановские царь-колокола. Успенские истертые ступени – Столетиями кованный узор, И Чудовские сводчатые сени И маковок Апостольских шатер. А верхний Спас – за золотой решетной, Спас – на бору и Спас – что на крови, – Он ждет, Он ждет, веков считая четки, И Он сойдет – лишь только позови. А те, чей сон под куполами, в медных И каменных покоях сберегли – Заступники обиженных и бедных, Печальники московский земли, Вы слышите? Ударят у Предтечи, Примкнут Борис и Глеб из-за угла, Подхватят-переймут в Замоскворечьи, В Кремле пойдут во все колокола. Ответят у Большого Вознесенья, Подслушают у Саввы на дворе, Зажгутся потускневшие каменья На выцветшем Страстном монастыре. Кричат во Успеньи – на Могильцах Полиелейный, благовестный звон. Вы видите? – на папертях, на крыльцах Стоят и ждут знамений у знамен. От Красных, от Никитских, от Арбатских, От Сретенских, Пречистенских ворот, Со всех застав, со всех дорог посадских Рекой идет – разливом рек – народ. Святительские, княжеские тени, Вы снимете ли смертный свой убор? Покинете ль, в неслыханном служеньи, Свой вечный, свой монашеский затвор? Час наступил – всем племенем и родом Во гнев иль в радость Господа войти. Идете ли вы с нами крестным ходом По страшному, по крестному пути? 4.I.1915

2. Трамваи

Московские трамвайные билетики, Гадания и рифмы с вами связаны, Хотя вас нет в теории эстетики, И ни в одной вы книге не показаны. Билетики московские трамвайные, Вы – разные, вы – красные и синие, Вы пропуск на пути необычайные, На тайные космические линии. Трамвайные билетики московские, Безвестного немые выполнители, Вы маните ли к прелести бесовския, Ведете ли вы к мирныя обители – Я верю вам, чудес приметы явные, Печального смешные этикетики, Я рада вам, служители уставные, Московские трамвайные билетики. 10.XI.1914. Москва

3. Лавки

Ярус за ярусом – витрины, Лавки, прилавки без конца. С площади с Красной – магазины Вплоть до Садового кольца. Жадные, алчущие пасти – Грузные Верхние ряды, Стекла граненые запястий – Встречной пассажей череды, Выставка Мюр-и-Мерилиза, Выгиб Кузнецкого моста. Вся, от панели до карниза – Бьющая злая пестрота. Ловят на модную уловку Лямин, Ралле и Фаберже. Душу бы, душу за обновку – Тело-то продано уже. Мимо, пройдя Охотным рядом, Мимо кричащих площадей, Выйдем постенным длинным садом Дальше от лавок и людей. Узкими войдя ворот ами, Низко поклонимся ему – Веющему вещими снами, Крестовенчанному холму. Там, только там, где не торгуют, Станем под стрельчатым окном – Града небесного взыскуя, Тихо тоскуя о земном. Станем под белой колокольней, Взглянем на красный монастырь – И отойдем от жизни дольней В горний кремлевский Свят-пустырь. 30.VII.1917.

4. Кафе

Узкие лазейки между столиками, Белая эстрада со скрипицами. Лица – незначительными ноликами, Яркими – иные – небылицами. По аллее ребятишки роликами, С боннами ли, тонными девицами. Стук фаянса, тронутого ножичками. «Истина одна, с максималистами». – Звон стекла под тоненькими ложечками. – «Взглянешь, и луга стоят цветистыми». – Всплески птиц, летающих за крошечками, Облака – сребристыми батистами. Жизнь, о жизнь – затейница и сказочница, Жизнь, во всем великая и малая, Ты – свои меняющая разом лица, Очевидная и небывалая – Всё в тебе люблю, что только глазу мнится, Всё приму, как счастье запоздалое. 16.VIII.1917

ДНИ ГНЕВА, ДНИ СКОРБИ

I. «Небо – свидетелем и порукою…»

Небо – свидетелем и порукою Святости света – едино, цело. Рвутся гранаты, сослепу стукаясь В камень и в стену, в камень и в тело, В нежное, хрупкое живое тело. Стенкой иду – контора ли, лавка ли – Накрепко заперта глухой ставней, Наискось – белой доской недавней. Две собачонки близко затявкали Тут, за решеткою – нет листа в ней. Две собачонки – они всегдашние. Наше обычное и вчерашнее Кажется нынче – с другой планеты. Может быть, здесь вот — самое страшное, Самое верное во всем этом. Как завтра мне с человеком встретиться? Взглянем в глаза — в них разрывов дымы. Руки протянем – ими могли мы… Если забудем — небо осветится, Небо нам станет свидетель зримый. 31.X.1917