– А я еще вернусь в Ларнаку, – сказал Корнышев. – И посещу ваш дом.

Ведьмакина нахмурилась.

– Так надо, – спокойно отреагировал на ее реакцию Корнышев. – Ключи от дома у вас?

Ведьмакина достала из сумочки ключи и выложила их на низенький, похожий на журнальный, столик. Чем дальше судно уносило ее от кипрского берега, тем ближе она, хотя бы в мыслях, оказывалась к берегу родному, и из кипрской действительности она перемещалась в более для нее привычную, где бесполезно спрашивать, по какому праву, и глупо требовать каких-либо гарантий – и в ее поведении уже проявлялась безучастная покорность, охватывающая человека перед непреодолимой и безжалостной силой.

Корнышев смахнул ключи со стола и спрятал их в карман, после чего спросил будничным тоном:

– Какие-нибудь бумаги остались после вашего мужа?

– Нет.

– Неужели он все вывез? – недоверчиво глянул Корнышев.

– Я даю вам честное слово.

Честность ее на родине проверят.

– Хорошо, – невозмутимо кивнул Корнышев. – А ваши семейные бумаги в доме где хранятся?

– Какие бумаги?

– Меня интересует абсолютно все. Начиная с фотографий и заканчивая счетами за электричество и личными письмами.

– В моей комнате, – безропотно сдалась Ведьмакина. – Наверху, рядом с кабинетом.

– У вас там сейф?

– Нет, все бумаги хранятся в ящиках трюмо.

– Ящики заперты?

– Нет.

– Какая-нибудь сигнализация в доме есть?

– Нет.

– У кого-нибудь еще есть ключи от вашего дома? – спросил Корнышев.

Женщина покачала головой.

– То есть никто внезапно прийти туда не может? – прямо спросил Корнышев.

– Нет.

– А соседи? Вы их знаете?

– Так, – пожала плечами Алла Михайловна. – Здороваемся.

– Кто они? Русские?

– Справа от нас англичане – пенсионеры. Семейная пара. Купили дом, но летом они не живут, приедут только в октябре. Они на Кипре зиму проводят. А слева киприоты, муж с женой и двое детей. Те сейчас дома.

– Их может удивить мое появление?.. Без вас…

Ведьмакина подумала.

– А вы на машине приедете? – спросила она.

– На машине, – ответил Корнышев. – На автомобиле вашей дочери.

Ведьмакина судорожно вздохнула. Все-таки ей пока было трудно привыкнуть, что Корнышев теперь распоряжается всем с пугающей бесцеремонностью.

– Там у нас площадка перед домом, – сказала Алла Михайловна. – Парковка для машины. Если заехать на эту площадку, то от соседнего дома не видно, кто там приехал.

– Хорошо, – кивнул Корнышев. – Скажите, а где еще могут храниться ваши семейные бумаги?

Алла Михайловна посмотрела непонимающе.

– Здесь, на Кипре, – пояснил Корнышев. – Может быть, вы часть бумаг передали кому-нибудь на хранение?

– Нет, мы ни с кем так близко не общаемся.

Ведьмакина подумала и добавила, чтобы у собеседника не оставалось ни малейших сомнений в ее искренности:

– Я никому на Кипре не доверяю… И вообще я никому не доверяю…

– Значит, сейф?

– Что, простите? – не поняла Ведьмакина.

– Сейф в кипрском банке, – доброжелательно подсказал Корнышев.

– Нет, – сказала Ведьмакина.

Излишне поспешно сказала. Нервно сказала. Неискренне. Корнышев взглядом дал ей понять, что неискренность эту заметил. Ведьмакина поджала губы, демонстрируя, что будет стоять на своем.

– Вы отпираться будете потому, что вам просто теперь неудобно сказать «да», когда вы уже успели сказать «нет»? Или вам в том сейфе есть что скрывать? – спросил Корнышев, глядя на Ведьмакину взглядом насмешливым и беспощадным.

Демонстрировал, что все равно он не отступится. Ведьмакина уже успела взять себя в руки, поняла, что ключ от банковской ячейки Корнышев непременно найдет, и сказала с обреченным видом:

– Ничего там такого особенного не хранится.

– А что же там хранится? – уточнил Корнышев тоном доктора, от которого не надо ничего скрывать, а надо безраздельно доверять и говорить все, как есть.

– Там личное, – хмурилась Ведьмакина.

– Что именно?

Она ответила лживым взглядом женщины, которой есть что скрывать. Она вроде даже облегчение испытала, как показалось Корнышеву. Какой-то вызов в ее взгляде был.

– У кого есть доступ к сейфу? – спросил Корнышев.