– Прекрасно! – оценил Корнышев. – Вечер. Ваша мама скучает. Вы с Никифором предлагаете ей прогуляться по набережной. Здесь, должно быть, красиво вечером.

– Здесь красиво! – эхом отозвалась Катя.

– Привозите маму сюда. Короткая прогулка по набережной. Будто случайно сворачиваете на причал. Тут этот катер. Вы поднимаетесь на борт и тут объявляете маме, что катер вами зафрахтован на этот вечер, деньги уже заплачены, тем временем катер отходит от причала, и маме вашей деваться в принципе некуда. Остается пить шампанское и веселиться. Как вам мой план? – обратился Корнышев к парню.

– Супер! – оценил тот.

Ему нравилось все, что могло принести деньги. А с соседних катеров тем временем смотрели завистливым и жадным взглядом конкуренты, и в таких условиях попробуй что-то не так ответь клиенту…

– И мне нравится, – сказала Катя. – Настоящий будет сюрприз. Как здорово вы умеете придумывать! Только я одного не пойму: а где будете вы?

– Я буду где-нибудь в каюте, – пожал плечами Корнышев. – И появлюсь только тогда, когда мы уже отчалим. Тут, наверное, есть какое-нибудь укромное местечко.

– Есть! – с готовностью подтвердил парень. – Обеспечим! Так мы договорились с вами?

– Конечно, – кивнул Корнышев.

– Тогда задаток, пожалуйста! Чтобы, значит, к взаимному удовольствию!

Боялся упустить выгодных клиентов. До сих пор, наверное, не мог поверить, что на сегодня он работой обеспечен.

– Получается, что я ни за что сижу! – сказал Ведьмакин. – Получается, за чужие грехи отдуваюсь!

– Да не было грехов! – поморщился Горецкий. – Не было ни убийств этих, ни попытки сожжения трупов! Ничего этого не было!

– А за что же меня тогда так?! – еще больше ужаснулся Ведьмакин.

– А вот думайте! – внушительно сказал Горецкий. – Вспоминайте! В ваших же интересах! Зачем вам за несуществующие грехи ответ держать?

– Так ведь выпустить теперь должны! – не очень пока уверенно сказал Ведьмакин. – Ежели я не виноват…

И посмотрел на собеседника с пробуждающейся надеждой.

– За это и сражаемся! – доверительно сообщил Горецкий.

Во взгляде его собеседника по-прежнему угадывалось недоверие, но что-то в Ведьмакине дрогнуло, будто он впервые допустил возможность того, что сидящий напротив человек – не мучитель и не враг, а… А кто?

– А вам вообще что за интерес? – озвучил свою растерянность Ведьмакин.

К ответу на этот вопрос Горецкий был давным-давно готов. И он с удовольствием использовал «домашнюю заготовку». Рядом с ведьмакинским служебным удостоверением он положил свое и получилось очень эффектно. А для усиления эффекта Горецкий сказал прочувствованно:

– Вы такой же, как я. Вы один из нас. И это дело нашей чести – вернуть вам честное имя!

Вот тут Ведьмакина проняло. Вряд ли ему все внезапно вспомнилось, и он снова осознал себя не безграмотным забитым шоферюгой, а офицером спецслужб, но предчувствие смены участи оглушило его, всколыхнуло черное болото искалеченной памяти.

– Вы офицер, полковник! – продолжал свои попытки растормошить собеседника Горецкий. – У вас вот таких офицеров, как я, в подчинении было несколько десятков, я так думаю. Один из них – Иван Алтынов, это имя нами установлено доподлинно. Остальных мы пока не знаем, но надеемся их разыскать с вашей помощью.

Ведьмакин слушал молча и никак не реагировал.

– Алтынова вы помните, – вкрадчиво сказал Горецкий. – И даже убить его хотели. Это вы сами мне недавно рассказывали. Провинился перед вами Алтынов?

– Алтынов был офицер, – с невообразимо задумчивым видом произнес Ведьмакин, еще пять минут назад шофер и убийца, а ныне уже почти полковник, но комичности в его поведении не было ни грамма, потому что он и в самом деле был полковником.

– Правильно, офицер! – с готовностью подтвердил Горецкий.

– Хороший был офицер…

– Вы его помните? – проявил нетерпение Горецкий. – Сможете лицо вспомнить?

– Так ведь мне показывали… Фотокарточку его, в смысле.

– А без фотокарточки? – торопил события Горецкий. – Помните его в жизни?

– Ну конечно, – ответил Ведьмакин, хотя вид при этом имел крайне неуверенный.

Просто он хотел помочь Горецкому. Сделать доброе дело человеку, который ему, как сегодня оказалось, совсем не враг.

– Вы с ним вместе на Кипре работали! – подсказал Горецкий. – Кипр! Помните? Маслины! Апельсины! Море! Жара страшная там летом! Жару вы помните?

Горецкий быстрым движением крутанул на гибком штативе плафон настольной лампы, направляя яркий луч света в лицо своему собеседнику, Ведьмакина ослепило и обдало жаром от близкой стопятидесятиваттной лампочки, он зажмурился и захлебнулся воздухом от неожиданности, и вдруг сказал: