Костя замотал головой:

—Что вы, Ханифа-апа, какое там молочко — я его теперь месяц в рот не возьму!

Я глянул на Кису и удивился: она улыбалась, словно извиняясь за недавнее.

—Разве что по маленькой кружечке, —тихо сказал я — Набегались — аж во рту сухо...

—И Киса пить хочет,— сказала Ханифа-апа.— Надо ей водички налить.

Она взяла пустое ведро, но мы с Костей, не сговариваясь, бросились к Ханифе-апе и вцепились в ведро. Воду Кисе мы несли вдвоем.

После всех приключений с Кисой домой я вернулся под вечер.

—Ты где загулял?— сердилась мама.— Гляди, как отощал: скоро ты будешь не школьник Балтабаев, а испанский идальго Кожа-да-Кости.

—Мы молоко пили,— оправдывался я.— И самсу Ханифа-апа испекла. Вкусную.

Я говорил и неудержимо краснел. Вот ведь как получилось — сам попался на том, за что еще недавно критиковал других. Но, кажется, мама ничего не заметила. И только Акрам сказал:.

—Всех коров один не перепасешь, всего урюка в поселке один не соберешь.

Меня насторожил тон, которым брат произнес это, и я вопросительно глянул на него. Акрам только того и ждал:

—Кустарно работаете,— хмыкнул он.— Вы — тимуровцы-любители. А тимуровцы у Аркадия Гайдара чем сильны были? Ну?!

И не дожидаясь моего ответа, Акрам продолжал:

—Организованностью... А вы — так, кустари-одиночки...

—Что же ты предлагаешь?

— Нет уж, ты сам предлагай.

—Может, нам Академию тимуровских наук в поселке открыть?

—Академии не надо. И диссертаций тоже...

— Тогда — тимуровскую Академию добрых услуг?— продолжал я. Эта мысль сразу же меня восхитила.

—Слушай! Кажется, в этом что-то есть! А?

—Похоже!— поддержал Акрам.— Считай, что полста процентов успеха уже в кармане. Главное — загореться и не потухнуть. Обмозгуйте все как следует.

Я долго не мог уснуть, обдумывая идею Академии, и чем ближе подкрадывался рассвет, тем больше она нравилась мне. Действительно, в том виде, как это было до сих пор, тимуровскую работу проводить в поселке больше нельзя. Сколько можно выслушивать смехотворные арифметические сводки о вымытых тарелках у подшефных старушек и о количестве переводов этих же старушек через перекресток, где машина проносится лишь раз в полчаса. Скучно и глупо. «Что можно сделать?— мучительно размышлял я.— Академии нужен постоянный дом. На первых порах можно из сарая Юрки Воронова увезти всю бумагу и сдать, а сарай подновить, и здесь открыть Академию добрых услуг. И пусть весь поселок о нем знает. Надо кому урюк или вишню собрать — добро пожаловать в сельхозотдел: здесь живо сообразят, кого и когда напустить на фрукты... Отвалился кусок дувала — просим в наш строительный трест, залатаем глиной любые прорехи... Ну, а если радио поломалось, или, скажем, кастрюля прохудилась? Что ж, и от ремонта посложнее не отмахнется наша Академия. А раз так — то нужно ее делать общешкольной! Пусть в нее войдут ребята из всех классов, ребята постарше — и радио починят».

Я торопил рассвет, а он, как назло, не спешил... Я решил, что лучше всего выступить с докладиком по теме. Но, подумав об этом, мысленно прикусил язык. Я словно услышал укоризненный голос Акрама: «Лишь бы позаседать. Бюрократы несчастные...» Нет, решил я. — Надо сначала делом доказать, что это хорошая затея, а потом, глядишь, и другие классы загорятся. Поймут, что Академия добрых услуг — в сто раз лучше, чем нелепая погоня штатных тимуровцев всех классов за одними и теми же весьма немногочисленными старушками Катта-Каравана, которые вынуждены терпеливо подвергать себя заботе. Ведь что порой получается,— не шефы помогают старушкам, а наоборот — старушки выручают их. Сидит иной шеф и скучает. Нет работы.

—Бабуль, вам в магазин не надо?— спрашивает он.— А то я бы вас через дорогу перевел...

Заботливый, вроде, а сам про отчет думает — рапортовать-то надо.

Наутро я обо всем этом с жаром рассказал классу.

—Дело говоришь!— одобрительно кивнул Сервер.— Юрка, ты как насчет сарая? Отдаешь под Академию?

— А куда макулатуру денем? Ее у нас, пожалуй, с тонну сбудет. В школу бы перенести — так вожатая не разрешает. Здесь и без того гора бумаги, ее почти год не вывозят — то машины нет, то не принимают. Ерунда какая-то... И для чего, спрашивается, собираем?..

— Будут они за твоей бумагой машину присылать!— зло сказал я.— В городе из-за талонов на книги с ума сходят. Всю ночь в очереди с бумагой стоят, тюки, как муравьи, тащат... Нужна им твоя бумага, когда народ сам несет.

—А давай сожжем, если не нужна она никому,— бухнул Кулаков.

—Сам ты никому не нужен,— отрезал я.— А макулатура нужна. Государству нужна.

—Так ведь не вывозят!— воскликнул Васька.— Не вывозят ведь!

—Не вывозят,— согласился я.— Значит сами вывезем и заставим принять.

—На чем вывезешь — на самокате, что ли?— рассмеялся Кулак.— Дивизию самокатов надо.

—Не надо дивизию! — спокойно сказал я.— Машина будет. Договорюсь...

—С отцом, что ли? — насторожился Кулак,

—Не твоя забота. Сказал, будет машина — значит будет!

—Будет машина — будет и Академия!— сдался Кулак, и мгновенно переменил тему: раз академия — значит, нужен и президент!

И все разом согласились — Академии добрых услуг нужен президент. А значит нужно его выбрать.