Последние слова бабуси больно задели меня. Не жалко... Это кому же не жалко? За свои хилых двадцать кило они вон как разволновались. А наш самосвал с отборной макулатурой, получается, не жалко? Да чем же наша бумага хуже? И где, спрашивается, справедливость? Кто сможет доказать, что нашей школьной библиотеке меньше нужны Дюма и другие макулатурные классики? Почему, спрашивается, мы должны просто так валить в кучу нашу бумагу, а не получать, как и вся эта толпа, заветные талончики на книги? Где тут справедливость? Обидно...

Я досадовал на себя, на всех нас. Ну, почему нам раньше в голову не приходило, что можно самим отвозить и сдавать макулатуру? Если взяться всей школой — так давно бы уже библиотека ломилась от книжек! Нет уж, решил я, стиснем зубы и станем в очередь — в нашем самосвале никак не меньше сорока талонов! Это же сорок книг — целая полка! Добыл же однажды Юрка Воронов талончик на «Королеву Марго». Имею ли я право лишить сейчас нашу библиотеку сорока хороших книг?..

И я сказал старушке:

—Извините, бабуля, но я пошутил. Как это — не за талонами?! Разве наша бумага из другого теста?

—Тогда — в очередь!— гневно махнула она рукой, и толпа сомкнулась, явно опасаясь, как бы наш самосвал нахально не влез без очереди в образовавшуюся брешь.

—Не волнуйтесь, бабуля!— сказал я.
– Мне бы только бечевки сыскать побольше бумагу перевязать.

Тут приемщик просунул голову в окошко и сказал:

—Сдавать — сдавай, а на талоны и не рассчитывай.

—Это почему же?— удивился я.

—Не положено. Школьники бумагу за деньги сдавать должны. За две копейки кило. Правило есть такое. И без всяких талонов. Это что за еще такое — выгоды

ищут, понимаешь! Не буду принимать — ясно?

Я едва не задохнулся от обиды. Да где же она — справедливость? Я скосил глаза на Биляла Гиреевича. Он, похоже, начинал нервничать. Поймав мой взгляд, он с мольбой в голосе сказал:

—Володь, ехать надо — склад ведь закроют. Как же я без леса вернусь?

—Билял Гиреевич, миленький!..— взмолился я.— Вы же видите, как... они...— я был готов расплакаться от бессилия и досады.

—Погоди паниковать!— остановил он меня и сердито зыркнул на приемщика:

—Слышь, Канзас-Сити, а где еще бумагу принимают? Да только чтобы поблизости...

—Зря стараетесь, товарищ!— махнул рукой приемщик.— Никто не примет за талоны. Русским языком повторяю: по-ло-жение!.. А по две копейки — могу и без очереди.

Я опустил голову и уронил:

—Забирайте, если так...

Приемщик сказал:

—Пожалуйста, мне не жалко... Только имейте в виду: склад не резиновый, больше тонны сегодня не приму.

—Это что же будет?— вновь закипела книголюбивая старушка.— Мы мальчишку с машиной пропустим вперед, а сами пойдем домой?

Все зашумели и стали оттеснять меня от окошка. Я вернулся к машине.

—Что будем делать?— сердито спросил Билял Гиреевич.— Не везти ведь назад бумагу. Да и груз меня ждет на лесоскладе...

И тогда я вернулся к очереди и громко объявил:

—Товарищи! Кому нужна макулатура?

Все разом повернули ко мне головы.

—Продаешь, что ли? — поинтересовался какой-то парень.— Почем двадцать кило?

—Даром отдаю. Все равно государству достанется.

—Зачем даром,— отклонил мою щедрость парень.— Могу и купить. Хочешь — рубль дам?

—И я дам!— выкрикнул кто-то.

—И я...— протиснулась ко мне все та же старушка.

—Не надо мне ваших рублей — лишь бы бумага не пропала.

Я вскочил на подножку самосвала и шепнул Билялу Гиреевичу:

—Давайте задним ходом вон на ту площадку. Выгрузим.

Он понял и задергал рычагами. Скоро кузов дрогнул, натужно зашипел и, подрагивая, начал опрокидываться. Бумага полетела на землю.

—Берите, товарищи!— сказал я.— Макулатура — лучший подарок!

Просить дважды мне не пришлось. Очередь упала на нашу макулатуру и растащила ее по тюкам и тючатам. Я облегченно вздохнул — теперь и макулатура сдана, и Академию в Юркином сарае открывать можно. Билял Гиреевич потянул рычаг на себя и кузов плавно опустился.

—Поехали, что ли? — повеселел он.

Я кивнул и сел в кабину. Когда мы отъезжали, всю нашу макулатуру книголюбы уже разобрали. Они улыбались.

А мне почему-то было грустно.

Вернувшись из Ташкента, я тотчас помчался к Юрке. Здесь вовсю шла работа — ребята белили сарай снаружи и изнутри. Оно и понятно — кого привлечет Академия с обшарпанным фасадом. Юрка протянул мне свободную кисть:

—Держи, для тебя приготовили.