Струны: Собрание сочинений
вернуться

Верховский Юрий Никандрович
Шрифт:

Непосвященных рук бездарно возложенье.

Боратынский

Я мнил себя жрецом в кумирне красоты, Мечтались сном чужим мирские суеты; Дарами мнилися высокого служенья И тайнодействия, и рукоположенья. Кто ж, кто полней тебя возмог бы оправдать Избрание жреца, приявши благодать – И посвященною таинственною жрицей Воспеть хвалу небес?! Но я – отмщен сторицей: В недоумении ты, бледная, молчишь; Мой гимн – срывается, под сводом – тьма и тишь.

2. «Уроки дерзостной судьбы…»

Уроки дерзостной судьбы Легли на сердце тяжким грузом, И просветленные мольбы Ниспосылать дано лишь музам. Когда ж богини замолчат В непостигаемости строгой, Всклубится над земной дорогой Сожженной жизни дым и чад.

3. «И всё же я помню твои нежные руки…»

И всё же я помню твои нежные руки На холодной решетке балкона, Дыханье акаций, предрассветные звуки, Бело-матовый свет небосклона; Спадающей влаги чуть заметные струи (Ночь над городом нежно-невинна), И лик твой печальный, и мои поцелуи Рук твоих безответных, Нина.

4. «На языке тебе понятном…»

На языке тебе понятном Хотел бы я заговорить О несказанном, необъятном И близком, близком, может быть. Но я хочу – и не могу. Останься ж здесь хоть легкой тенью, Не дай взрасти разуверенью На опустелом берегу.

«Ужель еще я не свободен…»

Ужель еще я не свободен От старых снов, от прежних чар, Ужель судьбе еще угоден Бесстрастный плен, бездушный дар? Иль при звездах, у ног чинары Мне неотменно суждены, Вовек не плены и не стары, Всё те же трепетные чары, Всё те же ласковые сны? Тифлис

«Как упоительны поблекшие цветы…»

Как упоительны поблекшие цветы С их тонким и скупым печальным ароматом! В разуверении, на гранях пустоты Не можешь позабыть о сне любви крылатом. Тихонько падают на землю лепестки; Но их сбираешь ты – и жадное дыханье Впивает медленно томление тоски И страсти неземной в земном благоуханье.

«О, если ты прежде любил…»

О, если ты прежде любил – И после ведь ты не разлюбишь; Когда ж, в своеволии сил, Ты узел былого разрубишь, – Знай: ты и в былом не любил; А если любил – не разлюбишь. В объятиях новой любви Признаньем венчаешь былую; Иначе уста оторви От уст, что влекут к поцелую. Нет новой, нет прошлой любви. В грядущей – увидишь былую.

ИМЯ

Я позабыл об имени твоем. Не часто ли, мечтания полны, О старом мы по-новому поем? Так серебрит, колдуя, сон луны – Всё тот же томный, тихий водоем. Ветвей склоненных шепчущая дрожь И переплески пенистой игры… Ты, зачарован, их не узнаешь, Благословляешь – давние дары: Так на былое сон твой не похож. Но песню вдруг услышишь, истомлен; Знакомый лик всплывает из воды: Она – всё та ж. И ты – в плену времен: Вступай на путь, где вечные следы, Где зажжено одно – из всех имен.

«Даль – очарована. И разочарованье…»

Александру Блоку
Даль – очарована. И разочарованье Могу ль я вымолить у каменной судьбы? И скрипки нежный стон, и ярый вопль трубы Мне облекут равно мое в ночи взыванье. Так явно, что моя предызбранная часть – Владычица, тебя напевами заклясть. И всё грядущее не в том ли, роковое, Чтоб образ твой создать стихи мои могли? – И я увидел бы в торжественном покое: Вот – ты ко мне идешь из голубой дали.

«С пурпуром царственных риз породнится могильное тленье…»

С пурпуром царственных риз породнится могильное тленье; Ты же, раскованный дух, – о, не бессмертен ли ты? Пурпур оставив лобзаний, душистые песни, земному, В тонкий разлейся эфир, здесь отпылавшая страсть.

ЭЛЕГИИ. КНИГА ВТОРАЯ

ЖЕЛАНИЕ

Когда б сейчас, порой апрельской, Покинув гордый сей гранит, Я мог укрыться в сени сельской, Куда мечта меня манит! Ах, Боже мой, какая нега Живит любой глухой пустырь! И запах тающего снега – И эта дрожь – и эта ширь!