– В последние дни, – продолжал я, – не созванивались. А что?

– Да гнило все. – Руслан нехотя наполнил рюмки. – С Лианкой разводится…

«Ну новость!» – про себя хмыкнул я.

– …К какой-то телке ушел, а теперь и с ней конфликты. Заявил, что домой возвращается.

Руслан жестом предложил выпить. Выпили.

– Мне-то, в общем-то, по хрену его жизненка, – заговорил он дальше глухо, то ли из-за того, что не закусил, то ли из-за душащей злобы. – Пускай что хочет делает, идиот. Но только… только…

Руслан запнулся и взглянул на меня таким каким-то взглядом из прошлого, и вспомнилась рекреация в нашей школе, момент, когда Руслан подошел, со значком комсомольца на лацкане, и отбросил в сторону пытавшегося стрясти с меня мелочь местного хулиганчика, вспомнились наши полубандитские-полупредпринимательские потуги, в которых Руслан был вроде несколько отдельно, но на деле, наверное, спас и меня, и Максима, и других наших парней от пуль, которые тогда раздавались очень легко… Да, как-то из нашего общего прошлого Руслан взглянул, и мне сразу стало и жутковато, и хорошо, и грустно, и я уже не стал искать момент, чтоб заговорить о какой-нибудь ерунде, как сделал он в тот вечер, когда я пришел к нему со своей бедой… Я сидел и ждал его слов, и готов был помочь. За этот взгляд.

– Мне по хрену, но он мать мучает. Названивает ей и все рассказывает своим этим ноющим голоском. Она места там себе не находит. Мучает ее, короче… Я бы поговорил с ним, но, знаешь же… Таблоид раскрошу уроду. Поговори ты. Вы ведь одноклассники… Ведь все же нормально, если подумать. Жена – богатая, симпатичная. Чего ему надо-то? Я Максу даже завидовал, между нами, что у него такая… Папа поддерживает… а тут все самому. И ведь сколько лет вместе были, а в Москву переехали – и началось. И у тебя, и у него теперь.

– Что ж, жизнь…

– Поговори, пускай уймется. С Лианкой, может, опять…

– Да вряд ли. Далеко у них все зашло. У него другая, у нее тоже какой-то теперь…

Руслан дернулся:

– Не понимаю я вас! Чего вам не живется, а?! Ведь нормально же складывалось – и Москва, и бабло течет, и для отдыха все условия. Ну изменяй, гуляй, но зачем разбегаться?

– Мне-то на фига ты это предъявляешь? – тоже стал раздражаться я. – Позвони Наташке, ей скажи. Она от меня ушла, а не я от нее. Я до последнего возобновить был готов…

– Да поня-атно. – Руслан глотнул водки. – Мать жалко… Вот приедет этот подарок тридцатилетний обратно… Где он там будет работать? Что вообще делать? В газетенке за пятнадцать штук репортажи писать? Да он и не умеет. На телевидение его вряд ли возьмут… Да вообще, я просто не понимаю… В жизни надо вперед двигаться, а не валиться обратно в жопу.

Я хотел ответить, что не все так просто – бывает, и сам не поймешь, что в жопу попал; что у каждого в голове столько тараканов… Но промолчал. Вести споры, тем более с Русланом, не хотелось. Да и понятно – не судьба Макса его волновала, а влияние этой судьбы на старую мать, недавно еще радовавшуюся, как с ее обоими сыновьями хорошо получилось, как у них все сложилось и задалось… И вот, действительно, вернется один из них в родную двухкомнатку, без денег, без перспектив, без богатенькой жены. И что? Вполне инфаркт ее может хватануть.

И я сказал Руслану, насколько был способен, искренне:

– Да, поговорю. Обязательно. С Лианкой, конечно, вряд ли наладится, но Москву бросать ему, ясное дело, нельзя.

Руслан наполнил рюмки:

– Давай за нас всех. Чтоб нормально жить, а не через жопу. Детство прошло, пора за ум браться.

Внешне, по крайней мере, я выказал полное согласие. Бодро чокнулся, лихо закинул водку в себя. Выдохнул, закусил салатом «Цезарь».

– В октябре день выборов единый, – заговорил снова, но уже другим, деловым и одновременно доверительным тоном Руслан. – Судя по всему, не везде они просто формальностью будут. Ну, результаты ясны, но теперь для многих и просто поучаствовать, засветиться, – уже много. Показать себя, короче, заявить. Понимаешь, о чем я? Так что работы много предстоит. Нам с тобой надо вместе держаться, помогать, в общем, друг другу. Вместе мы больше сможем сделать. И – заработать. Хорошо?

– Конечно, Руслан… – И я перешел на сокровенное: – Я вообще тебе за многое благодарен. Если б не ты, скорей всего, я бы тух до сих пор там у себя. Спасибо.

Руслан довольно заулыбался и утвердительно покивал… Поспорили, кто заплатит по счету. Руслан победил – засунул в ячейку папочки полторы тысячи.

Возвращался домой на метро… Наплыв пассажиров давно миновал, в вагоне было просторно. Лица сидящих людей усталы, но умиротворенны. Эти уже никуда не спешат, некоторые дремлют… В это время часто появляются всякие калеки и нищие – чуть не последние следы (если не считать вечных, чисто советских очередей в Сбербанке) неблагополучия в столице – и раздражают пассажиров, но и вызывают сочувствие, получают то горстку мелочи, то помятую десятку, а то полтос.

Сегодня тоже появился – на «Новокузнецкой» (я ехал по Замоскворецкой линии) в дальнюю от меня дверь протопал на коленях человек в камуфляже и сразу, пока поезд не тронулся, басовито прокричал:

– Подайте инвалиду боевых действий на протезы!

Я вздрогнул от голоса – вспомнился Костя, парень, с которым лежал в пятьдесят первой больнице. Меня даже холодный пот прошиб, и я отвернулся, сжался.

Двери вагона хлопнули, закрывшись, поезд шикнул и тронулся. Сквозь шум движения я слышал шаркающее постукивание приближающегося… Конечно, наверняка это не Костя, но одних воспоминаний о нем хватило, чтобы стало жутко… А если все-таки он? Узнает, и от него не отвяжешься…