Стоим на воле, тяжело дышим, сложно осознать, что так лихо избежали ловушки. Вот, молодцы, ребятки. Сколько укрыто в них силы. Светочка с Игорем хохочут, до сих пор думают, что взрослые затеяли весёлую игру. И невдомек им, что избежали кошмарной участи.

Семён нервно подхихикивает, Грайя, не в полной мере осознала таившуюся опасность, переводит взгляд то на меня, то на Семёна.

Смотрю в туннели, мерещится шум приближающегося поезда. Вслушиваюсь. Вроде тихо. Или состав всё же приближается? В любом случае необходимо спешить. На удивление, вижу в полной темноте, как при ярком свете. Усёк за собой способность, в минуты смертельной опасности, мобилизовать организм донельзя.

Обходим станцию. Голые стены, рельсы, лужицы на полу от просочившейся влаги, даже намёка нет на тайный ход. Бродим в недоумении, даже стены простукиваем. Но на карте, где-то здесь должен выход. А его нет. Что за мистика?

Перестук колёс слышу явственно, мороз бежит по спине. Смотрю на спутников, они не слышат, поезд ещё далеко. В нашем распоряжении есть, минут десять, невероятно мало.

Часто проходим мимо толстой арматуры, даже цепляемся, Семён, тот, вообще едва не повисает на ней. Прошу быть осторожным, не нужны лишние травмы.

Облазили все закутки, растерянно хлопаем глазами, головоломка, ход есть и… его нет. На этот раз шум состава слышат все. Скоро на переезд выскочит поезд. С кем встретимся? Мне становится плохо от мысли, что это не гуманоиды.

— Надо, что-то решать, — басовитые нотки в голосе Семёна несколько дрожат, — может, назад, на вагонетке?

— Не успеем, догонят. Выход искать надо. Он где-то здесь.

— Нет его, всё обыскали.

— Есть, — уверенно говорю я.

Вновь обходим, прощупываем, обнюхиваем. Грайя даже на стены прыгать начала, вдруг, где скрытая лестница есть. Дети притихли, напряжённость взрослых действует на них угнетающе.

Со страхом поглядываю в чёрный туннель, скоро ворвётся поезд. Грохот колёс бьёт по мозгам. Хочется сжаться, распластаться на полу, стать маленьким, незаметным. Но я заставляю вновь и вновь обходить стены.

Я растерян, но упорно ищу. Может, делаю, нечто не так? Заставляю себя остановиться, хотя ноги прямо выплясывают. Стою, молча, пытаюсь соображать, а лязганье состава влезает под черепную коробку и стучит молоточками: "не успел, не успел!". Стою напротив толстой арматуры, тупо взираю на бугристую поверхность. Она покрыта ржавчиной и чернотой, но в центре блестящая, словно её зачищали и полировали. Несоответствие. Да это же, рычаг!

— Вот выход, — указываю пальцем в стену. Семён горестно вздыхает, Грайя тупит взор. Ну, да, товарищ поехал, в смысле — его мозги. — Всем на рычаг! — кидаюсь телом на ржавую железку. Озарение вспыхнуло у всех, ведь это так очевидно. Вцепляемся и давим вниз. Из тёмного туннеля вырывается, пропахший жжёным электричеством, сверкающий полированной сталью, головной локомотив. Визг от экстренного торможения едва не разрывает перепонки. Но рычаг сдвигается, резко уходит вниз, клацают скрытые механизмы, глыба, в скальном монолите, стремительно уходит в сторону. Бросаемся в образовавшийся проём. Каменный люк, так же быстро задвигается.

Неужели спасены? Не гуманоиды нас не успели заметить, это очевидно, но вдруг догадаются о рычаге. Поспешно бежим вперёд, утыкаемся в вертикальную шахту, скобы знакомо торчат из стены. Карабкаемся, впереди тяжёлый люк. Семён с

нечеловеческим рёвом напирает на него плечами. Мне кажется, у друга рвутся сухожилия. Почти тонна чистого веса откидывается вверх, люк стопорится, Семён падает нам на руки. Выбираемся наверх. Люк роняем вниз. Семён без сознания. Аккуратно кладу его на землю, прощупываю тело. Рыдание едва не срывается с моих губ. Несколько позвонков раскрошены, многочисленные внутренние кровоизлияния. Хуже всего, кровь разливается в брюшной полости. Друг умирает. Ничего не могу сделать. Даже в специализированной больнице операция была бы весьма серьёзной. Затем годы, даже десятилетия реабилитации. Грайя склоняется над любимым, слёзы орошают атлетическую грудь. Она понимает, шансов нет, она не хуже меня разбирается в анатомии. Повреждения несовместимы с жизнью. Внезапно из её глаз вырывается огонь, она вскрикивает, скидывает рюкзак и вот, на дрожащих ладонях благоухает плод, подаренный жителями Пурпурной страны. Мы сжимаем его, льём сок в рот, такого дорогого для нас, человека, затем натираем тело целебной смолой. Я верю, произойдёт чудо. Игорь со Светочкой помогают размазывать смолу. Мы не гоним их, хотя они так мешают!

Семён лежит без движений пару минут, но вот открывает глаза, они затуманены, в них боль. Затем очень знакомо заполняются свинцом, на мужественном лице появляется румянец. Неожиданно заявляет:- Что сидите как на похоронах, дайте сесть.

Боюсь его трогать. У него же раскрошены позвонки, но он сам приподнимается на локтях, садится, счастливо улыбается:- Что-то я переусердствовал немного.

Грайя бросается на шею, Игорь недовольно отпихивает женщину, сам лезет лизаться.

Не верю своим глазам, ощупываю его тело. Все восстановилось, позвонки на месте, целые, без признаков остеохондроза, кровоизлияния рассосались. Волшебство, не иначе!

— Вот мы и дома, — Грайя вдыхает полной грудью воздух, жмурится от радости.

Мы на скальном выступе, а внизу необъятная равнина. Царит полумрак, ночь нехотя отступает. Вдали группами разбросаны строения. Крыши лёгкие, причудливо изогнутые, как перья заморских птиц, стройные колонны придерживают воздушные арки. Виднеются немногочисленные храмы внушительных размеров. Даже отсюда видны толстенные стены ярко кирпичного цвета и крыши, как множество надутых парусов, различной цветовой гаммы. Во дворах, высеченные из белого камня, исполинские шары и много древовидных растений, растущих в виде: кустарника, вьющихся лиан и величественных пирамидальных великанов. Листва — от восковых, до рыжих, красных и даже зелёных расцветок. Огней много, но все не яркие, приглушенные, матовые, холодные. Людей мало, город ещё спит, но видны всадники, гарцующие на длинноногих ящерицах. В руках мечи, копья, страшные трезубцы. Изредка проезжают повозки, гружённые доверху товарами и закрытые цветными тканями. Их нехотя тащат крупные рептилии, широко расставляют лапы и, иной раз издают резкий рёв. В воздухе завис аэростат, обвешенный канатами, в люльке установлен прожектор, молочный луч методично прочёсывает улицы города. Всё под контролем. Власть в городе имеется.