На скамейках грудками лежат собранные детьми "сокровища", кристаллы кальцита, несколько уже высохших тонких сталагмитов и горсточка невзрачных камушков, потерявший блеск пещерный жемчуг.

Семён, с непонятным лицом, собирает весь этот хлам, бережно кладёт в рюкзак.

Я сосредоточился, пытаюсь ощутить запах детей. Со стороны, наверное, смешно. Как хороший пёс, лазаю на четвереньках, обнюхиваю пол. Смеюсь, боже, до чего докатился. Вот Семён сейчас скажет — ищи. И я с тявканьем помчусь по следам. Но друг суров, в глазах нетерпение. Внезапно я разобрался в запахах, Фильтрую ненужные впечатления и, в мозгу, чётко вырисовался рисунок детских запахов. Это даже не связано с обонянием. Я ощущаю страх, боль, желание спрятаться. Следы эмоционального настроя чётко весят в пространстве, словно нити, ведущие к их чистым душам.

— Нашёл, — выдыхаю я, — вижу их путь, теперь не собьёмся.

Семён с восторгом смотрит на меня, в глазах как всегда плещется свинец, но мне тепло от его взгляда.

След тянется вдоль составов, забирается ближе к сводам. Дети боятся выходить в город.

Идём по окраине. Слева стена испещрена дырами туннелей. Виднеются узловые станции и просто ровные, проходящие мимо пути.

Чем дальше продвигаемся, тем меньше попадаются строений. Вскоре и вовсе выходим за город. Перед нами степь, заросшая белёсой травой и мхом, даже есть корявые деревца. Вдали просматривается мост. Пахнет водой, ноздри ловят неясные запахи животных. Они далеко. Вероятно, линза города стыкуется с природными пещерами.

Может мне кажется, но вроде посветлело. Верчу головой по сторонам. Семён тоже суетится.

— Никита, не кажется тебе, светает?

— Глупости, такого быть не может. Здесь нет Солнца.

— Ну, как же, Никита, точно светает!

Я и сам сейчас вижу. Это ведь очевидно, раз растёт трава, должен быть когда-то свет, хотя не факт. Очевидно, мы попали в этот мир ночью. Сейчас, невиданные механизмы запустили программу — день.

Постепенно воздух светлеет. Отключаем бластеры. Громада моста приближается, а с ним и запахи живых существ. Ёжусь, вспоминаю встречи с представителями подземной фауны.

Вскоре совсем посветлело. Интуитивно посматриваем вверх, кажется сейчас из-за марева клубящегося вверху тумана, блеснёт Солнце. Сумасшедшее ощущение, словно мы на поверхности в пасмурное утро. А на самом деле, над нами ни один десяток километров земной тверди.

Уже слышится шум реки, но поверхности воды не видно. Весь берег зарос густой травой, почти как наш камыш. В воздухе мелькали крылатые создания.

Смотрю на них и чуть не рассмеялся, вспомнив великий роман Конан Дойля "Затерянный мир", где герои встречаются с птеродактилями, величиной с аэроплан. Здесь же они как голуби, только зубастые клювы выдают в них первобытных ящериц. Издали легко спутать с летучими мышами.

Нападения с их стороны не произошло, увидев нас, с недовольным писком, умчались в сторону густых зарослей.

Останавливаемся у моста. Он полуразрушенный. Часть тяжёлых бетонных балок упало в воду, часть висит на ржавой арматуре. Целые эстакады завалены в воду, но перила и сегменты пешеходного мостика почти уцелели. Вдоль них тянется след нашей ребятни. Сложно понять детскую логику, всё дальше и дальше загоняют себя вглубь подземной страны.

Идём по мосту. Под нами бурлит река. Вода прозрачная как хрусталь. Пена срывается с острых камней. На дне шевелятся длинные водоросли. Стайки полупрозрачных рыбёшек стрелами проносятся против течения.

С опаской наблюдаем на копошащихся, на отмелях мокриц. Они как люди ходят на задних ногах. В отличие от той, что убили, вместо длинных когтей — рачьи клешни. Но не думаю, что нрав у них иной.

Мост длинный, опасный. На каждом шагу провалы. Иной раз каменные плиты шевелятся под нашим весом, грозя сползти вместе с нами в бурлящую реку, на радость их обитателям.

На противоположном берегу, в серости раннего утра, нехотя выдвигается город с башнями, шпилями, высокими заборами и площадями.

Вдоль береговой линии тянется, выкрошенная временем, стена. В ней темнеют прорези лестниц, ведущих вверх и, зияют чёрными провалами зловещие окна. Очень вероятно, там убежища многих обитателей города мёртвых.

В подтверждении моих мыслей слабый ветерок доносит вонь падали, запах мускуса и… дыма. Неужели дети разожгли костёр?

Минуем последний пролёт моста и оказываемся на краю. Осколки бетона, вперемешку с острой арматурой, валяются внизу, спуститься нереально. Высота не менее пятнадцати метров. Но ребята как-то спустились. Спустя некоторое время Семён выискал металлический трап на стойке моста. Он свисает аккуратно к самой земле. Прерывистые следы детей слабо сигналят над железными скобами. Я заметил, как только дети отвлекались на какое-то действие от своих страхов, их энергетические следы затухают. Но внизу их следы вновь сияют как маяки. Они напуганы, может, слышат звуки животных.

По насыпи, скользя и падая на подвижных мелких камнях, мы с трудом выбираемся к мощной, сложенной из крупных каменных блоков, стене. На этот раз и Семён чувствует запах костра. Тревога мелькает в глазах.

— Думаешь, его Игорь со Светой разожгли?

— Ничего не думаю, но костёр на их пути. Может и они. Хотя, в последний раз они были в здании. В любом случае, нам туда.

Соблюдая осторожность, идём вдоль стены. Впереди лестница, а ещё ближе, провалы окон. Зловоние бьёт по обонянию, даже Семён, менее ощущающий запахи, морщит нос.