— Выходит, у меня тоже выбора не остается, — горячо возразила она. — Неужели вы думаете, что я выполню пожелание вашей тетушки? Я не сомневаюсь, что вы и мысли не допускаете жениться на мне. Как честный человек!

Эми понимала, что бросила ему вызов. Она дала ему понять, что человек должен ставить честь выше корысти.

Маркус долго молчал.

— Вы считаете меня человеком, лишенным чести? — наконец спросил он.

— А как вы думаете? Как вы могли даже предположить, что…

— А вы, разве вы не размышляли об этом?

Краска залила щеки Эми. Ведь были моменты… да, были… когда она воображала себя его женой. Возможно, подсознательно, но воображала! А может быть, она и раньше о нем думала?

— Вижу, что думали. Вы забыли, что у вас все написано на лице, Эми.

Ей не понравился его самодовольный тон, и она отрезала:

— Я не могу поверить, что идея тетушки пришлась вам по сердцу. У вас, несомненно, есть женщина, на которой вы предпочли бы жениться, не просто порядочная и рассудительная, чтобы держать вас в узде, но и…

— У меня никого нет, и, думаю, у вас тоже.

Искушение сказать неправду ему, что дома ее ждет жених, было велико, но Эми понимала, что он на эту удочку не клюнет. Она никогда не умела лгать, да и лицо моментально выдаст ее.

После того как они закончили обед, Маркус спросил:

— Что же нам делать?

— Я не желаю быть заложницей в ваших делах, Маркус, и не могу согласиться с требованием леди Беллингем. Простите, не могу.

— Значит, займемся украшениями. Вы уже выбрали?

Такого резкого поворота она не ожидала. Он не рассердился, не стал ее уговаривать, а, наоборот, вроде бы успокоился. Даже слишком. Что ж, тем лучше.

— Еще нет. Это так трудно. Их дарил вашей тетушке ее муж, который, видимо, ее очень любил.

— Она не всегда была такой, какой знали ее вы. Конечно, он любил ее.

— Как и полагается супругу, — не удержалась Эми. — Тем более непонятно, как она могла поставить вам такое условие.

— Вам непонятно? Она же все объяснила. Для того чтобы оградить своего глупого племянника от какой-нибудь авантюристки, охотящейся за его деньгами. Слава Богу, она оказалась права в том, что вы к таковым не относитесь. Иначе вы не колеблясь приняли бы условие тетушки.

— И на том спасибо.

— Выбрав два украшения и продав их, вы сможете какое-то время прожить безбедно, однако у вас есть возможность иметь все украшения.

— Что вы этим хотите сказать? — нахмурилась Эми.

— Не верю, что вы столь наивны, дорогая мисс Финч. Если вы выйдете за меня замуж, все драгоценности моей тетушки будут принадлежать вам. Мне они ни к чему, я предпочитаю любоваться ими на вашей прелестной шейке.

Взгляд Маркуса опустился ниже, до того места, где вырез платья открывал матовую кожу ее груди. Эми непроизвольно прикрыла ладонью шею, почувствовав, как забилось ее сердце.

— Мне жаль, — едва слышно произнесла она, пытаясь подавить внезапное волнение. Ничего подобного она никогда не чувствовала. Еще никогда ее так откровенно не оценивали, никогда не давали повода ощущать себя желанной. Ей, однако, пришлось напомнить себе, что это уловка, что у Маркуса свои причины, чтобы соблазнить ее — взглядами, льстивыми словами, вздохами.

— Стало быть, на данный момент мы оказались в тупике. Но учтите, я так просто не сдаюсь, и вам это хорошо известно. Обещаю, что наш брак будет таким, как вы пожелаете: либо полным любви, как у тетушки, либо чисто формальным, либо…

Маркус замолчал. Он и вправду так думает? В кругу аристократии часто случались браки по расчету, и многие оказывались счастливыми и удачными… но немало было среди них и несчастливых.

— Либо каким?

— Есть и третий вариант, но лучше отложить его обсуждение до завтрашнего утра.

Какие еще планы бродят в голове Маркуса Беллингема? — думала Эми.

Разве она не знала, что его настроения могут меняться с молниеносной быстротой? Разве не восхищалась его письмами? Хотя леди Беллингем осуждала его, не все его предприятия кончались крахом. Конечно, заветным желанием тетушки было возвращение племянника в родные пенаты, но Маркусу такая жизнь вряд ли бы подошла.

Она знала также, что благодаря своему острому уму Маркус всегда просчитывал множество вариантов там, где другой просто не видел бы даже возможности. Так чему же сейчас удивляться?

Да тому, что Эми Финч никогда не принимала участия в его рискованных предприятиях. А сейчас, что бы он ни замышлял, ей придется принять в этом участие. От всех этих мыслей у Эми разболелась голова. Лучше всего лечь спать, решила она и, надев ночную рубашку и халат, легла поверх одеяла.

Ей хотелось расслабиться, но, как только она закрывала глаза, перед ней всплывало лицо Маркуса, слышался его голос и особенно одна фраза, которая запала ей в душу: «брак, полный любви».