Великан вспомнил важного посетителя, который появился в их доме на пороге ночи. Санта узнал его, так как этот господин уже приезжал. Гость произнес несколько фраз, пытливо глядя на Агафона. Тот не колеблясь пригласил клиента в мастерскую...

Да! Именно тот визит и сыграл роковую роль в жизни Санты и Агафона. Именно с той безлунной ночи и началась полоса молчаливых раздумий хозяина... и тревожного недоумения Санты.

«Этого известия я ждал, – заявил Агафон. – Ради него я медлил. Теперь мы встретимся...»

«С кем?» – вырвалось у Санты.

«С ней! Она поблизости...»

Санта кивал, ничегошеньки не соображая. Однако рядом с хозяином он научился постигать вещи не умом, а чутьем. Он почувствовал, что жизнь катится под уклон... Он хотел бы остановить Агафона, но у него не хватило сил. И он смирился...

Агафон готовился к смерти. Только сейчас Санта осознал все, что ему довелось наблюдать и что вызывало у него смутный страх. Хозяин составил завещание, написал три письма. Помеченное цифрой «1» велел отнести фельдшерице Варваре, второе приказал вскрыть в экстренном случае. На вопрос слуги, какой это может быть случай, ответил: «Догадаешься...» Он оказался прав, как всегда.

Письмо, помеченное цифрой «2», Санта вскрыл и прочитал после похорон. Там Агафон призывал слугу не отказываться от наследства, не предаваться тоске, всячески подбадривал и рекомендовал служить «своей преемнице» так же преданно, как служил ему. И отдать ей письмо под номером «3».

Слово «преемница» дошло до Санты не сразу. Его неповоротливые мозговые шестеренки крутились вхолостую, пока смысл того, что имел в виду хозяин, не раскрылся перед ним как бы сам собой. Вот и сейчас его ум опаздывал, не поспевая за событиями.

– Глория! – вскричал он, ударяя себя по лбу. – Ах я осел! Остолоп! Дубина стоеросовая!

Послание Агафона с цифрой «3» на конверте он не привез с собой, а оставил в Черном Логе, в доме покойного хозяина, в шкафу, в тайнике между полками с постельными принадлежностями. Как он сразу не сообразил, что третье письмо ему следовало отдать Глории?..

Лавров подъехал к районной больнице, куда определили пострадавшую знахарку, и, чертыхаясь, вышел из внедорожника. Он был сердит и голоден. Говорить об этом Глории было неловко, а та как будто забыла, что время-то обеденное.

– Видишь, мы не зря приехали, – возбужденно заявила она. – Старушка кого-то видела в окно, и тот хотел ее убить!

– Думаешь, Павел Нефедов явился... с того света?

Лавров с сердцем захлопнул дверцу. Под ложечкой подсасывало. Эх, сейчас бы супчика куриного с лапшой заказать! Есть тут поблизости приличный кафетерий? Он шагал к приемному покою, оглядываясь по сторонам.

– У человека должна быть веская причина, чтобы ударить по голове пожилую женщину. В деревнях стариков уважают.

– То когда-то было! – возразил он. – А теперь никто никого не уважает. Слушай больше сельских кумушек! Они тебе с три короба наврут... Бабулька могла сама с ящика сковырнуться и головой удариться.

В коридоре больницы стояла гулкая тишина. Через широкие трехстворчатые окна лился солнечный свет. Лечащий врач предупредил посетителей, что больную нельзя волновать.

– Сегодня ей значительно лучше, но я вас прошу...

– Мы зададим всего пару вопросов! – взмолилась Глория. – Пожалуйста!

– Хорошо... – сдался доктор. – Пять минут, не больше.

– Спасибо!

Знахарку поместили в двухместную палату. Вторая койка пустовала. Девушка, которая на ней лежала, утром выписалась. Деньги Берестова творили чудеса – старушка выглядела ухоженной, на прикроватной тумбочке теснились бутылка минеральной воды, сок, фрукты.

– Здравствуйте, Авдотья Митрофановна, – вежливо произнес Лавров.

Благо в Прокудинке им сообщили, как зовут пострадавшую. Они успели побывать у дочери знахарки и поговорить с ней. Та вспомнила, что за пару дней до несчастного случая у Митрофанихи жил постоялец – учитель, который приехал отдохнуть и заодно присмотреть себе дачу. У Глории этот постоялец совершенно не вызвал интереса. Лавров же, напротив, попросил женщину описать учителя.

«Я его не шибко разглядывала, – объяснила дочка знахарки. – Так, мельком встретились во дворе. Я на минутку к матери забежала, продуктов передать. И тотчас назад, домой. У меня внуки маленькие... одних надолго не оставишь...»

Теперь начальник охраны надеялся побольше узнать о постояльце от самой пострадавшей. Лишь бы та была в здравом уме и памяти. Внешний вид Митрофанихи удовлетворил его.

Старушка окинула посетителей живым осмысленным взглядом, едва заметно кивнула в ответ на приветствие. Ее голова была забинтована, под глазами образовались синяки.